— Ну она никто, так, лаборант, — Павел презрительно скривил лицо. — К пятидесяти годам могла бы и получше карьеру сделать.
— Да сколько таких… лабораторных мышей, — расхохоталась Светлана. — У них кроме работы в жизни-то ничего и не было.
— Не то что ты, — Павел приобнял ее за талию. — Еще сорока нет, а уже почти начальница лаборатории.
Знаете, иногда жизнь подкидывает такие сюрпризы, что хочется спросить у нее: «Ты что, совсем уже того?»
Вот и у меня случился именно такой момент. Причем в самый неподходящий день — на корпоративе нашей лаборатории в ресторане «Подсолнух».
Я, Ольга, сорок девять лет, старший лаборант с двадцатилетним стажем, сидела за столом и ковыряла вилкой салат «Оливье». Параллельно привычно думала о том, как же все-таки хорошо, что наконец купили нормальную центрифугу. На очереди куча опытов, а старое оборудование давно морально и физически устарело. Господи, да эта центрифуга старше меня!
А теперь у нас еще и электронный микроскоп есть. Все благодаря гранту. Вот и отмечаем корпоративом это знаменательное событие.
Павел, мой муж, крутился где-то рядом со Светланой — новенькой сотрудницей. Тридцать восемь лет, блондинка, ноги от ушей. Понятное дело, все мужики в лаборатории с ее появлением сразу забыли про свой семейный статус. Тоже мне, олени в брачный сезон.
Последние два месяца я чувствовала, что-то не так. Павел стал… Ну, как бы это сказать… странным. То задерживается на работе, то новые рубашки покупает, то в телефоне постоянно ковыряется. А когда я пыталась поговорить, он отмахивался:
— Оль, ты что выдумываешь? Работы много, вот и все. Сама же знаешь, у нас грант, надо пахать.
— Ну я тоже не баклуши бью, — огрызнулась в ответ. — И все же домой приходить вовремя успеваю.
— Ну так ты сравнила, старшего научного сотрудника и лаборанта, — хохотнул Павел.
Тогда меня это лишь слегка царапнуло. Ну, как болячку сковырнули. Его презрительное «лаборант». Старший, между прочим. Но нутром я чуяла — не работа это. Женщина всегда знает, когда муж начинает гулять. Это как… когда молоко скисает. Сначала запах совсем чуть-чуть изменился, а потом уже творог получается.
И вот на этом корпоративе я решила понаблюдать. Сижу, значит, с тарелкой салата, смотрю. А Павел со Светланой у барной стойки о чем-то шушукаются. Она хихикает, он наклоняется к ней поближе. Руку на спинку ее стула положил.
— Ольга Николаевна, а вы почему не веселитесь? — подошла ко мне Марина из соседней лаборатории.
— Да не в настроении что-то, — отвечаю я, не отрывая глаз от этой парочки. — Много работы было, а с этим оборудованием еще больше станет.
И тут происходит то, от чего у меня челюсть отвисла. Светлана встает с моим мужем под ручку, тащит его к группе коллег, где стоят заведующий лабораторией Анатолий Петрович, два младших сотрудника и техник Володя. И с такой… С такой ехидной улыбочкой спрашивает, показывая в мою сторону:
— Павел Михайлович, а это ваша жена?
Все повернулись. И я почувствовала, как мир вокруг замедлился. Павел посмотрел на меня, потом на Светлану, на коллег. И ответил таким холодным, равнодушным голосом, будто говорил о погоде:
— Это так… никто. Лаборантка наша, вы еще не пересекались, наверное, Светочка.
Никто.
Лаборантка.
Показалось, что меня ударили чем-то тяжелым по голове. Анатолий Петрович кашлянул и отвернулся. Володя уставился в пол. Девчонки переглянулись. А Светлана довольно улыбнулась, как кошка, которая слопала сметану.
Я сидела с этой дурацкой вилкой в руках и чувствовала себя… преданной? Двадцать лет вместе. Двадцать лет! А я — никто. Просто лаборантка.
На улице дышалось легче. Я достала сигареты — бросила курить пять лет назад, но пачка всегда лежала в сумке на всякий случай. У нас на работе если не ходишь в курилку, считай, все сплетни мимо прошли. А коллеги знают, что у меня можно стрельнуть сигарету, если что. Так и живем.
Затянулась и подумала: «Ну все, Оля. Хватит».
Домой добралась на автобусе. Павел приехал часа через два, видимо, корпоратив продолжался. Вошел в прихожую, начал снимать ботинки и весело так говорит:
— Оль, а ты чего рано ушла? Там такое веселье началось! Анатолий Петрович анекдоты травил, все ржали…
Я закурила и посмотрела на него. Просто неприлично пялилась. Он наконец заметил мое молчание и нахмурился:
— Ты чего такая кислая? Опять что-то выдумала? И, кстати, ты ж бросила давно. Чего вдруг снова воздух отравляешь?
— Павел, — сказала я очень спокойно, — собирай вещи.
— Чего? — он даже не понял сразу.
— Собирай свои вещи и уходи из этого дома. Можешь на вашу веселую вечеринку вернуться, например. Ну а что, там же так классно.
— Ты что? — Павел шагнул ко мне. — Из-за чего вообще? Я же ничего такого…
— Ага, рассказывай, — я встала и взяла его за плечи, подталкивая к выходу. — «Это так, никто, лаборантка». Помнишь такие слова? А кто их произнес?
Он побледнел. Открыл рот, потом попытался оправдаться:
— Оль, ну это… Я не так хотел сказать… Просто там все слушали, неудобно было…
— Неудобно было назвать меня женой? — я почувствовала, как внутри поднимается такая злоба, что руки затряслись. — Двадцать лет брака — это неудобно? Я, которая стирала твои носки, готовила ужин, терпела свекровь язву — это никто?
— Да успокойся ты! — заорал он. — Все вы одинаковые! Из мухи слона делаете! Подумаешь, оговорился! Чего теперь раздувать. Дай пройти, я устал.
— Оговорился? — я засмеялась. — Павел, милый, люди оговариваются случайно, по ошибке. А ты сказал то, что думаешь.
Он попытался подойти ближе, взять меня за руки.
— Оленька, ну перестань… Мы же столько лет вместе… Из-за какой-то ерунды ссориться…
— Не трогай меня, — я отступила. — И не называй меня Оленькой. Для тебя я теперь никто. А дом этот мой, между прочим. Еще до нашей свадьбы оформлен был. Так что собирай барахло и вали к своей Светочке.
— При чем тут Светлана? — попытался он изобразить удивление.
— А при том, что не слепая я. Думаешь, не видела, как вы там сегодня воркуете? Ладно, черт с тобой. Иди к ней, раз она такая замечательная. Посмотрим, как долго протянешь.
Павел постоял, помялся, а потом вдруг разозлился.
— Надоела со своими подозрениями! Достала! Может, мне действительно лучше будет без тебя!
— Вот и славно, — сказала я. — Чемодан в шкафу на верхней полке, скатертью дорожка.
Он ушел через час. Хлопнул дверью так громко, что эхо по подъезду разнеслось. А я налила себе воды из кувшина и подумала:
— Оля, милая, ну выперла ты его, а что дальше? Приползет ведь, главное, не простить.
Как оказалось, дальше началось самое интересное. Павел приперся к Светлане с чемоданом и наивно полагал, что она его встретит с распростертыми объятиями. Как бы не так!
Узнала я об этом от Марины, та как-то разговорилась со Светланой на работе, а та, видимо, не удержалась и похвасталась. Рассказывала Марина экспрессивно, с чувством, практически театр одного актера. Я к концу ее «представления» уже почти пополам согнулась от смеха.
— Оль, ты бы слышала, что Светка мне выдала! Говорит: «Представляешь, этот притащился ко мне с чемоданом! Думал, что я его ждала, что ли? Мне нужен был просто флирт, острые ощущения, а не семейные проблемы!»
Представляю, как у Павла лицо вытянулось. Всю жизнь привык, что его обхаживают, а тут на тебе — от ворот поворот.
— И что она ему сказала? — спрашиваю я, пытаясь не улыбаться.
— А она ему прямо с порога выдала: «Что? Я звала тебя переезжать? Поищи себе квартиру и не путайся под ногами!» И дверь захлопнула.
В лаборатории тем временем началось что-то невообразимое. Слухи ползли, как тараканы по кухне. Кто-то меня жалел, кто-то осуждал Павла. Другие просто наблюдали, как в театре. Анатолий Петрович при встрече неловко кашлял и отводил глаза.
Володя, наоборот, демонстративно здоровался и спрашивал о самочувствии. Помощь предлагал, по дому и вообще. Он отзывчивый парень.
А Светлана… Эта вела себя так, будто ничего не произошло. Приходила на работу с такой миной, словно весь мир ей должен. Но я заметила — с Павлом она теперь разговаривала сухо, деловито. Романтика закончилась.
Павел первые недели снимал угол у своего приятеля Сергея. Но тому это быстро надоело, у него самого семья, дети. А муж мой думал, что раз началась холостяцкая жизнь, не грех ее и отметить. Потом Павел перебрался к другому знакомому. Тот тоже долго не выдержал. В итоге мой дорогой муж начал скитаться по съемным углам.
— Оль, а тебе его не жалко? — спросила как-то Марина.
— А должно? — ответила я. — Он сам выбрал. Я его насильно на аркане к любовнице не тащила. И языком молоть тоже не просила.
Через четыре месяца в нашей лаборатории произошла серия неприятностей. Павел сначала перепутал пробирки с анализами, потом ошибся с дозировкой реактивов, а напоследок умудрился испортить дорогостоящий образец. В результате целая серия экспериментов пошла насмарку, а финансирование могли урезать.
Анатолий Петрович вызвал его к себе. Я как раз проходила мимо кабинета и невольно услышала разговор.
— Павел Михайлович, что с вами происходит? — гремел заведующий. — Такие ошибки недопустимы! Из-за вашей невнимательности мы можем лишиться гранта!
— Анатолий Петрович, я понимаю… Просто сейчас у меня… Ну, личные проблемы… концентрации нет… — бормотал Павел. — Да вы сами понимаете как мужчина, не я один виноват. Это же Ольга… устроила балаган. Вот ее бы на место поставить!
— Личные проблемы должны оставаться за порогом лаборатории! Я вынужден перевести вас на должность младшего научного сотрудника. С соответствующим окладом.
Когда Павел вышел из кабинета, лицо у него было серое. Он увидел меня и остановился.
— Оль… — начал он. — Мы это…
— Что «Оль»? — спросила я спокойно.
— Может, поговорим? Я понял, что натворил… Хочу все исправить…
— Павел, поздно, — я пожала плечами. — Ты сделал свой выбор, живи с ним.
— Но мне же тяжело одному! — взмолился он. — Углы снимаю, денег не хватает… А у Светланы…
— А у Светланы что? И почему меня это должно вообще заботить?
— Она сказала, что я вообще не нужен. Что во мне ошиблась… я слабак…
А еще через два месяца случилось то, чего никто не ожидал. Меня вызвал к себе директор института — дядечка важный, строгий. Я пошла, думая: «Ну все, сейчас будет разбор полетов».
А он мне говорит:
— Ольга Николаевна, у нас в новой лаборатории освободилась должность ведущего специалиста. Анатолий Петрович очень вас рекомендует. Зарплата значительно выше, соцпакет расширенный. Вы все эти месяцы показали себя инициативным, ответственным сотрудником. Согласны?
Я чуть со стула не упала. Ведущий специалист! Это же серьезное повышение.
Прошел год и два месяца. Я обжилась на новом месте, познакомилась с коллегами, даже начала встречаться с одним милым мужчиной — разведенным инженером из соседнего отдела. Ничего серьезного, просто приятное общение.
И вот назначается большая межинститутская конференция. Представители всех лабораторий, доклады, презентации. Меня попросили помочь с координацией как опытного сотрудника.
Хожу по залу, слежу за порядком и вдруг вижу знакомую фигуру. Павел! Сидит в углу, сгорбленный, постаревший. Костюм мятый, лицо серое, волосы поредели. Жалкое зрелище, честно говоря.
А рядом на сцене выступает Светлана. Яркая, улыбающаяся, рассказывает что-то про новые методики. Аплодисменты, восхищенные взгляды коллег. Она получила грант и скоро переезжает в столицу.
Я подошла к Павлу. Он поднял голову, увидел меня и вздрогнул:
— Оль… Ольга Николаевна…
— Павел, — сказала я спокойно. — Как дела?
— Да так… работаю потихоньку… живу… — он не мог смотреть мне в глаза.
— Что, Паш, совсем забыл, кто ты на самом деле? — сказала я тихо, но так, чтобы слышали стоящие рядом коллеги. — Ведь был же перспективным ученым, пока не зазнался.
Он вскочил, лицо покраснело.
— Это ты во всем виновата! — крикнул он, но не слишком громко. — Ты меня довела! Из-за этого я все потерял!
— И что именно ты потерял? — спокойно спросила я.
— Работу нормальную! И… И ее! — он кивнул в сторону Светланы.
Вокруг уже собралось несколько человек. Шептались, обменивались взглядами. Светлана с трибуны тоже обернулась, увидела сцену и поморщилась с отвращением.
— Павел, — сказала я, — ты обижаешься не на ту. Я тебя не унижала. Сам себя унизил, когда назвал меня никем при всех. А потом удивляешься, почему жизнь пошла под откос.
Вроде чуть больше года прошло с моего нового назначения. А кажется, столетие, так сильно все изменилось. Павел где-то работает младшим лаборантом в частной клинике — слышала от общих знакомых. Поперли его, натворил дел, никто связываться не хочет.
Светлана получила грант и переехала в Москву.
А я? У меня интересная работа, хорошие коллеги, планы. И самое главное — я знаю себе цену. Больше никому не позволю называть меня «никем».
