Солнце нещадно палило, обжигая кожу и высушивая траву во дворе. Мария стояла у окна, вглядываясь в горизонт, где небо сливалось с землей в мутную линию. Тридцать семь лет жизни превратились в эту самую линию — размытую, неопределенную. Дом, в котором она сейчас находилась, был построен ее руками. Точнее, ее деньгами, ее решениями, ее волей. Небольшой, но добротный дом на окраине города, куда не доходил шум центральных улиц. Здесь было тихо и спокойно. По крайней мере, раньше.
— Я не понимаю, о чём тут думать, — голос Антонины Павловны, матери её мужа, разрезал тишину, словно нож. — Василий — мужчина, глава семьи. Это неправильно, когда дом записан на женщину. Дом должен принадлежать ему.
Мария медленно повернулась. Антонина Павловна восседала за кухонным столом, как королева на троне. В свои шестьдесят пять она выглядела моложе — подтянутая, с модным каре и неизменным кулоном из нефрита на шее. Она носила его даже дома, словно броню.
— Антонина Павловна, — Мария старалась говорить спокойно, — этот дом я построила до встречи с Василием. На свои собственные деньги, которые заработала за пятнадцать лет в компании.
— И что? — свекровь вздёрнула тонкую бровь. — Теперь ты замужем. А замужество — это не просто штамп в паспорте, это совместная жизнь, где муж — главный. Посмотри на себя, — она окинула Марию оценивающим взглядом, задержавшись на её простой футболке и джинсах. — Какой пример ты подаёшь моему внуку?
Шестилетний Костя, будто почувствовав, что речь о нём, перестал играть с машинкой и поднял глаза. У него были глаза отца — тёмные, с длинными ресницами. Сейчас в них читалось непонимание и тревога.
— Мам, я пойду в комнату, — тихо произнёс он, поднимаясь с пола.
— Конечно, солнышко, — Мария улыбнулась сыну, стараясь, чтобы улыбка выглядела естественно. Когда Костя скрылся за дверью своей комнаты, она повернулась к свекрови: — Давайте не будем сейчас. Василий скоро вернётся, и…
— Именно поэтому мы должны всё решить, — перебила Антонина Павловна, постукивая ногтем по столу. — Чтобы сразу ему сказать о твоём решении. Положительном решении.
Мария сжала губы. Этот разговор возникал уже третий раз за неделю. С тех пор, как Антонина Павловна приехала погостить, в доме не было ни дня покоя.
Василий вернулся поздно. Его шаги на крыльце были тяжёлыми, усталыми. Когда он вошёл в дом, запах лаборатории — смесь химикатов и стерильности — пришёл вместе с ним. В руках он держал букет полевых цветов, немного помятый, но всё равно красивый.
— Привет, — он улыбнулся, протягивая цветы Марии. — Как день?
Прежде чем она успела ответить, из кухни появилась Антонина Павловна.
— Сынок! Наконец-то! Мы тут с Марией как раз обсуждали важный вопрос.
Василий бросил вопросительный взгляд на жену, но та лишь покачала головой и забрала цветы.
— Мам, я только с работы, — он снял обувь и прошёл на кухню. — Может, сначала поужинаем?
— Это не терпит отлагательств, — Антонина Павловна последовала за ним, Мария — за ней. — Речь идёт о вашем будущем. О будущем семьи.
Василий устало опустился на стул. Его ладони были в мозолях — результат работы с лабораторным оборудованием. Мария молча поставила перед ним тарелку с ужином — запечённую курицу с овощами. Простое блюдо, но его любимое.
— И о каком будущем речь? — спросил он, принимаясь за еду.
— О доме, — отчеканила свекровь. — О том, что дом записан на Марию. Это неправильно. Ты мужчина, ты должен быть хозяином.
Василий перестал жевать и поднял глаза на мать, затем на жену.
— Мам, мы уже обсуждали это. Дом построила Маша до нашей встречи. Я не вижу проблемы.
— Не видишь проблемы? — Антонина Павловна повысила голос. — А если она решит тебя выгнать? Если подаст на развод? Ты останешься на улице! Ты и мой внук!
— Никто никого не выгонит, — спокойно ответил Василий, возвращаясь к ужину.
— Это сейчас. А потом? Вы знаете, сколько сейчас разводов? Статистика ужасающая! — она повернулась к Марии. — Если ты действительно любишь моего сына, ты перепишешь дом на него. Это будет доказательством твоих чувств.
Мария, которая всё это время молчала, наконец заговорила:
— А разве чувства доказывают документами? Я думала, их доказывают делами, поступками, отношением.
— Перепись дома — это и есть поступок, — парировала свекровь.
— Достаточно, — Василий положил вилку. — Мам, я ценю твою заботу, но это наше с женой дело. И мы уже всё решили. Дом остаётся записанным на нее. Точка.
Антонина Павловна открыла рот, чтобы возразить, но Василий поднял руку, останавливая её:
— Я не хочу больше слышать об этом. Особенно при Косте. Он и так уже спрашивает, почему бабушка всё время кричит.
Свекровь поджала губы, но промолчала. Однако по выражению её лица было ясно — разговор не окончен.
Ночью, когда Василий уже спал, а Антонина Павловна удалилась в гостевую комнату, Мария вышла на заднее крыльцо. Воздух был свежим, с лёгким ароматом жасмина, который она посадила три года назад. Где-то вдалеке лаяла собака.
Мария думала о том, как всё изменилось с появлением Антонины Павловны. Раньше их дом был тихой гаванью. Они с Василием встретились пять лет назад, когда оба уже разменяли четвёртый десяток — она редактор в издательстве, он — химик-исследователь. Две зрелые личности, знающие, чего хотят от жизни. Никаких романтических иллюзий, только глубокое взаимное уважение, которое со временем переросло в любовь. Спокойную, уверенную любовь взрослых людей.
Когда появился Костя, их жизнь стала ещё полнее. Мария думала, что обрела идеальную семью. До появления свекрови.
Антонина Павловна приехала месяц назад. Якобы навестить внука, но с каждым днём становилось всё очевиднее — она приехала навсегда. И с её появлением начались проблемы. Сначала мелкие замечания: не так готовишь, не так убираешь, не так воспитываешь Костю. Потом — более серьёзные претензии. И вот теперь — требование переписать дом.
Мария вздохнула и подняла глаза к звёздному небу. Она всегда гордилась тем, что построила этот дом сама. Пятнадцать лет работала не покладая рук, откладывала каждую копейку. И дело было даже не в деньгах. Дом был символом её независимости, её силы. Того, что она смогла создать что-то своими руками. Переписать его на Василия означало бы перечеркнуть всё это.
— Не спится?
Мария вздрогнула. На крыльцо вышел Василий, закутанный в старый плед. Он сел рядом, обнимая её за плечи.
— Думаю о твоей маме, — честно ответила она.
— Прости за неё, — Василий вздохнул. — Она всегда была… требовательной. Но сейчас она переходит все границы.
— Почему она так настаивает на том, чтобы дом был переписан на тебя?
— Дело не в доме, — покачал головой Василий. — Дело в контроле. Она всегда хотела контролировать всё и всех вокруг. Моего отца, меня, теперь тебя и Костю.
— И что нам делать?
Василий помолчал, глядя в темноту сада.
— Я поговорю с ней завтра. Серьёзно поговорю. Она должна понять, что это наша жизнь, и мы сами принимаем решения.
Утро началось с аромата блинов. Мария открыла глаза и не сразу поняла, в чём дело. Обычно готовила она, но сегодня… Неужели Антонина Павловна?
Она спустилась на кухню и застала необычную картину: свекровь, одетая в её, Марии, фартук, стояла у плиты, ловко переворачивая блины. Костя сидел за столом, уже уплетая первую порцию, политую мёдом.
— Доброе утро, — осторожно произнесла Мария.
— А, проснулась! — Антонина Павловна улыбнулась, но эта улыбка не затронула глаз. — Садись, я напекла блинов. Старый рецепт, ещё от моей матери.
Мария села рядом с сыном, погладив его по голове.
— Вкусно, мам! — сообщил Костя, не отрываясь от еды.
— Это не мама приготовила, а бабушка, — с гордостью поправила Антонина Павловна, ставя перед Марией тарелку с блинами. — Я решила, что ты, наверное, устала готовить каждый день. А я люблю баловать свою семью.
Мария вежливо поблагодарила и принялась за еду. Блины действительно были вкусными — тонкие, кружевные, с хрустящими краями.
— А Василий где? — спросила она, оглядываясь.
— Ушёл на работу пораньше, — ответила свекровь. — Сказал, какой-то важный эксперимент. Знаешь, — она села напротив Марии, внимательно глядя ей в глаза, — мой Василий — удивительный человек. Талантливый, умный. Он заслуживает самого лучшего.
— Я знаю, — кивнула Мария.
— И ты, конечно, тоже хочешь для него лучшего?
— Разумеется.
— Тогда почему ты так упираешься с этим домом? — свекровь понизила голос, кивая в сторону Кости, который, впрочем, был полностью поглощён блинами. — Это же вопрос доверия, понимаешь? Если ты не доверяешь мужу настолько, чтобы переписать на него дом, то о каком браке может идти речь?
Мария медленно положила вилку.
— Антонина Павловна, давайте начистоту. Я знаю, что вас волнует не доверие между мной и Василием. Вас волнует контроль. Вы хотите, чтобы дом был записан на вашего сына, потому что так вы сможете влиять на нашу жизнь.
Свекровь изменилась в лице.
— Как ты смеешь! Я думаю только о благе моего сына и внука!
— Мама? — голос Кости прервал нарастающий конфликт. — Почему вы кричите?
— Мы не кричим, солнышко, — Мария натянуто улыбнулась. — Просто взрослый разговор.
— Костя, милый, — вмешалась Антонина Павловна, мгновенно меняя тон на медовый, — доедай блинчики и иди собирайся. Бабушка отведёт тебя в детский сад.
— Но я обычно хожу с мамой, — неуверенно произнёс мальчик.
— Сегодня пойдёшь с бабушкой, — отрезала Антонина Павловна таким тоном, что возражений не последовало.
Когда Костя ушёл одеваться, свекровь повернулась к Марии:
— Я вижу, ты не понимаешь по-хорошему. Что ж, посмотрим, как ты запоёшь, когда я расскажу Василию о твоих… похождениях.
Мария удивлённо подняла брови:
— О каких ещё похождениях?
— О твоих встречах с тем высоким мужчиной в синем костюме, — с ледяным спокойствием произнесла Антонина Павловна. — Я видела вас вместе в кафе в прошлую пятницу. Очень мило ворковали.
Мария рассмеялась:
— Это Андрей Петрович, главный редактор издательства. У нас была рабочая встреча по новому проекту.
— Конечно, рабочая, — свекровь скептически улыбнулась. — А то, как он смотрел на тебя, тоже было частью работы? Думаешь, Василий поверит в эту сказку?
— Вы это серьёзно? — Мария почувствовала, как внутри нарастает гнев. — Вы собираетесь шантажировать меня надуманной историей?
— Надуманной или нет — решать не тебе. И даже не мне. Моему сыну решать, чему верить.
— Знаете что, — Мария встала, — я не буду участвовать в этом. Василий знает меня достаточно хорошо, чтобы не поверить в ваши фантазии.
— Возможно, — Антонина Павловна тоже поднялась, — но семя сомнения будет посеяно. А когда оно прорастёт… Ты знаешь, Василий очень похож на своего отца — такой же ревнивый. Для него верность — это всё.
День тянулся бесконечно. После того, как Антонина Павловна увела Костю в детский сад, Мария осталась одна в доме. Работать не получалось — мысли постоянно возвращались к утреннему разговору. Неужели свекровь действительно способна на такую подлость? Неужели Василий может поверить?
К вечеру тревога сменилась решимостью. Она не позволит Антонине Павловне разрушить их семью. Не позволит шантажировать себя. Всё, что ей нужно, — это честный разговор с мужем.
Василий вернулся в шестом часу. Несмотря на рабочий день, он выглядел воодушевлённым — видимо, эксперимент прошёл удачно. Антонина Павловна ещё не вернулась с Костей — они должны были заехать в магазин за продуктами.
— Привет, — Василий поцеловал Марию в щёку. — Как день?
— Нам нужно поговорить, — серьёзно сказала она.
Что-то в её тоне заставило его напрячься.
— Что-то случилось?
— Твоя мать. Она… она пытается настроить тебя против меня.
Василий устало вздохнул и опустился на диван.
— Что на этот раз?
— Она угрожает рассказать тебе о моей несуществующей измене, — Мария села рядом, глядя ему в глаза. — Якобы видела меня с каким-то мужчиной в кафе. Это был Андрей Петрович, мы обсуждали новую книжную серию.
Василий покачал головой:
— Не может быть… Она не могла этого сказать.
— Могла, — твёрдо ответила Мария. — И сказала. Всё потому, что я отказываюсь переписывать дом на тебя. Она пытается шантажировать меня.
Василий молчал, обдумывая услышанное. Его лицо стало жёстким, желваки заходили под кожей.
— Я поговорю с ней, — наконец произнёс он. — Это переходит все границы.
— Подожди, — Мария взяла его за руку. — Давай сначала решим, что мы будем делать дальше. Она приехала на неделю, а живёт у нас уже месяц. И, похоже, не собирается уезжать.
— Ты хочешь, чтобы я попросил её уехать? — в голосе Василия звучало сомнение. — Она моя мать, Маша.
— Я знаю, — мягко ответила Мария. — Но она разрушает нашу семью. Она вмешивается в наши отношения, пытается контролировать нас, манипулировать нами. Это не может продолжаться.
Василий встал и подошёл к окну. За ним медленно темнело — наступал вечер.
— Я поговорю с ней, — повторил он. — Серьёзно поговорю. Она должна понять, что мы с тобой — одна семья, и наши решения — это наши решения.
Мария хотела что-то добавить, но в этот момент хлопнула входная дверь, и в дом влетел Костя:
— Папа! Ты уже дома! Смотри, что мы с бабушкой купили!
Он протянул Василию маленькую модель космического корабля. За мальчиком в дом вошла Антонина Павловна, нагруженная пакетами с продуктами.
— Василий, помоги мне, — скомандовала она, будто ничего не произошло.
— Мам, нам нужно поговорить, — Василий стоял в дверях гостевой комнаты, где Антонина Павловна расставляла какие-то безделушки, привезённые из дома.
— Конечно, сынок, — она улыбнулась, но, заметив выражение его лица, улыбка исчезла. — Что-то случилось?
— Я знаю о твоём разговоре с Марией сегодня утром, — прямо сказал он.
Антонина Павловна невинно захлопала ресницами:
— О каком разговоре? Мы много о чём говорили.
— О том, где ты угрожала ей выдуманными историями о измене.
Свекровь опустилась на кровать, театрально вздохнув:
— Ах, вот оно что… Она уже нажаловалась. Не думала, что она побежит к тебе с этим.
— Мария ничего не скрывает от меня, — твёрдо сказал Василий. — В отличие от тебя.
— Я тоже ничего не скрываю! — возразила Антонина Павловна. — Я действительно видела её с мужчиной в кафе. Они были… близки.
— Это был её начальник, мам. Они обсуждали работу, — Василий сложил руки на груди. — Почему ты пытаешься поссорить нас?
— Я? Поссорить? — свекровь поднялась, подходя к сыну. — Я пытаюсь защитить тебя! Эта женщина использует тебя. У неё есть дом, а что есть у тебя? Ничего! Ты живёшь у неё на птичьих правах!
— Я живу в своём доме, с женой и сыном, — Василий повысил голос. — И я не нуждаюсь в защите. Особенно такой.
— Ты говоришь так, потому что ослеплён, — Антонина Павловна покачала головой. — Я твоя мать, я вижу то, чего не видишь ты.
— Достаточно, — Василий поднял руку, останавливая её. — Я пришёл сказать тебе одну вещь: либо ты прекращаешь вмешиваться в нашу жизнь, либо тебе придётся вернуться домой. Выбор за тобой.
Антонина Павловна застыла, глядя на сына широко раскрытыми глазами.
— Ты… ты выбираешь её вместо родной матери?
— Я выбираю свою семью, — ответил Василий. — И ты часть этой семьи, но только если научишься уважать наши границы.
Он развернулся и вышел из комнаты, оставив мать в оцепенении.
Ночью в доме было тихо. Слишком тихо. Мария ворочалась в постели, не в силах заснуть. Василий лежал рядом, но его дыхание было неровным — он тоже не спал.
— Ты как? — шёпотом спросила она.
— Нормально, — так же тихо ответил он. — Просто думаю.
— О чём?
— О том, как всё запуталось. Раньше всё было так просто: ты, я, Костя. Теперь…
— Теперь сложно, — закончила за него Мария. — Но мы справимся, правда?
Василий повернулся к ней, обнимая:
— Конечно, справимся. Просто нужно время.
Утро встретило их необычной тишиной. Обычно Антонина Павловна вставала раньше всех, гремела посудой на кухне, включала телевизор на полную громкость. Сегодня ничего этого не было.
— Странно, — Мария выглянула из спальни. — Может, твоя мама решила поспать подольше?
Василий нахмурился:
— Это не в её характере.
Они спустились вниз. Кухня была пуста, гостевая комната — тоже. На столе лежала записка, написанная аккуратным почерком Антонины Павловны:
«Василий, я вижу, что моё присутствие создаёт проблемы в твоей семье. Я уезжаю домой. Надеюсь, со временем ты поймёшь, что я хотела для тебя только лучшего. Позвони, когда будешь готов поговорить. Мама.»
— Она уехала, — Василий опустился на стул, глядя на записку. — Просто взяла и уехала.
Мария не знала, что сказать. С одной стороны, она испытывала облегчение — конфликт разрешился сам собой. С другой — видела, как расстроен муж.
— Мне жаль, — наконец произнесла она.
— Не стоит, — он поднял на неё глаза. — Это было неизбежно. Она всегда так делает — давит, а когда не получает своего, исчезает, чтобы заставить меня чувствовать себя виноватым.
— И как ты себя чувствуешь?
— Честно? — он слабо улыбнулся. — Виноватым.
Прошла неделя. Антонина Павловна не звонила, не писала. Василий тоже не связывался с ней, хотя Мария несколько раз предлагала ему позвонить матери.
— Она ждёт, что я первым пойду на контакт, — объяснял он. — Всегда так было. Она обижается, исчезает, а потом я должен бежать за ней, извиняться. Не в этот раз.
Жизнь постепенно возвращалась в нормальное русло. Костя ходил в детский сад, Мария работала над новым проектом в издательстве, Василий проводил эксперименты в лаборатории. Всё было как прежде, но что-то неуловимо изменилось. Словно тень нависла над их домом.
Однажды вечером, когда Костя уже спал, а они с Василием сидели в гостиной, Мария наконец решилась задать вопрос, который мучил её всю неделю:
— Ты злишься на меня за то, что произошло с твоей мамой?
Василий оторвал взгляд от книги:
— Что? Нет, конечно. Почему ты так думаешь?
— Ты последние дни какой-то отстранённый. Молчаливый.
Он отложил книгу и потёр глаза:
— Прости. Я не злюсь на тебя, правда. Просто… — он замялся, подбирая слова, — знаешь, я всё думаю о том, что сказала мать. Не про измену, конечно. Это бред. А про дом.
Мария напряглась:
— Что именно?
— Что я живу у тебя на птичьих правах, — он посмотрел ей прямо в глаза. — И знаешь, в чём-то она права.
— Вась, — Мария придвинулась ближе, — это наш общий дом. Неважно, на кого он записан.
— Важно, — он встал и подошёл к окну. — Я всю жизнь слышал от матери, что мужчина должен быть хозяином, главой семьи. Обеспечивать, защищать, принимать решения. А что делаю я? Живу в доме жены, которая зарабатывает больше меня.
— С каких пор тебя это волнует? — в голосе Марии звучало удивление. — Мы никогда не считались, кто сколько приносит в семью.
— Может, и стоило, — он повернулся к ней. — Я химик с кандидатской степенью, а получаю как лаборант. Какой из меня глава семьи?
Мария встала, чувствуя, как внутри нарастает раздражение:
— Так вот в чём дело? Твоя мать всё-таки добралась до тебя? Заставила почувствовать себя… кем? Неудачником?
— Не говори так, — Василий нахмурился. — Дело не в ней. Дело во мне. В том, что я чувствую себя… неполноценным.
— Неполноценным? — Мария не верила своим ушам. — Из-за чего? Из-за того, что я купила дом до нашей встречи? Или из-за того, что я хорошо зарабатываю? Что именно делает тебя неполноценным, Вася?
Он молчал, стиснув зубы.
— Знаешь, что? — продолжила Мария. — Твоя мать уехала, но оставила свой яд. И он действует.
— Это не яд, — возразил Василий. — Это правда жизни. Мужчина должен…
— Должен что? — перебила она. — Жить по правилам, которые придумала твоя мать? Или общество? Или кто? Мы же договорились, что строим отношения без этих «должен» и «обязан». Что мы равны.
— Равны, — он горько усмехнулся. — Как можно быть равным, когда ты в любой момент можешь меня выставить из дома?
Мария замерла, пораженная:
— Ты действительно думаешь, что я могу так поступить?
— Нет… не знаю, — он провел рукой по волосам. — Просто вся эта ситуация заставила меня задуматься.
— О чём?
— О том, кто я в этой семье. Кто я в этом доме.
Следующие дни прошли в напряжённом молчании. Они оба делали вид, что ничего не произошло: завтракали вместе, отводили Костю в детский сад, работали, ужинали. Но что-то неуловимо изменилось. Словно стена выросла между ними.
В пятницу вечером Василий вернулся домой позже обычного. От него пахло чем-то незнакомым — не лабораторией, не его обычным одеколоном.
— Ты где был? — спросила Мария, когда он вошел в гостиную.
— С коллегами, — коротко ответил он. — После работы зашли выпить.
— Ты мог бы предупредить.
— Извини, забыл.
Он прошёл мимо неё в ванную, оставив после себя шлейф чужого запаха. Мария осталась стоять посреди комнаты, чувствуя, как внутри нарастает тревога.
Ночью Василий спал на краю кровати, отвернувшись к стене. Мария лежала без сна, вглядываясь в темноту. Что-то происходило с их семьёй, с их отношениями. Что-то, чего она не могла до конца понять.
Утром, когда Василий ушёл на работу, а Костя ещё спал, зазвонил телефон. Мария взглянула на экран — незнакомый номер.
— Алло?
— Мария? — голос Антонины Павловны заставил её вздрогнуть. — Не бросай трубку, пожалуйста. Нам нужно поговорить.
— О чём?
— О Василии. О вас. О доме.
— Кажется, мы уже всё обсудили, — холодно ответила Мария.
— Нет, не всё, — в голосе свекрови звучала непривычная мягкость. — Я хочу извиниться. Я была не права.
Мария удивлённо моргнула:
— Вы… что?
— Я была не права, — повторила Антонина Павловна. — Я слишком давила на вас обоих. Особенно на тебя. Это было… некрасиво с моей стороны.
— Почему вы вдруг изменили мнение?
— Я разговаривала с Василием вчера, — после паузы ответила свекровь. — Он приезжал ко мне.
Мария почувствовала, как сердце пропустило удар:
— Приезжал? Когда?
— Вечером. Сказал, что был с коллегами, но на самом деле приехал ко мне. Мы долго говорили. И знаешь, — в голосе Антонины Павловны послышались нотки удовлетворения, — он согласился со мной.
— В чём?
— В том, что должен быть хозяином в доме. В том, что вы должны быть равноправными партнёрами.
— Мы и так равноправные, — возразила Мария, чувствуя, как внутри нарастает гнев.
— Нет, дорогая, — мягко произнесла свекровь. — Равноправие — это когда у обоих равные права. А у вас их нет. Дом твой, деньги в основном твои. Что остаётся моему сыну? Роль приживалы?
— Это он так сказал? — голос Марии дрогнул.
— Не такими словами, но суть та же, — Антонина Павловна выдержала паузу. — Знаешь, он очень переживает. Говорит, что чувствует себя… ненужным.
— Ненужным? — Мария не верила своим ушам. — Да как он может…
— Не горячись, — перебила её свекровь. — Лучше подумай, что ты можешь сделать, чтобы он почувствовал себя важным, нужным. Чтобы почувствовал себя мужчиной.
Мария глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться:
— Знаете что, Антонина Павловна? Я сама разберусь со своим мужем. Без ваших советов.
— Конечно, дорогая, — в голосе свекрови звучало снисхождение. — Я просто хотела помочь. В конце концов, мы обе хотим, чтобы Василий был счастлив, верно?
Когда Василий вернулся с работы, Мария ждала его в гостиной. Костя был у соседки — она специально отвела его туда, чтобы поговорить с мужем наедине.
— Что-то случилось? — спросил Василий, заметив её напряжённое лицо.
— Твоя мать звонила сегодня, — Мария смотрела ему прямо в глаза. — Сказала, что ты был у неё вчера.
Василий застыл на мгновение, затем медленно кивнул:
— Да, был.
— И не счёл нужным сказать мне об этом?
— Я не хотел… усложнять.
— Усложнять? — Мария встала, подходя ближе. — То есть ложь, по-твоему, упрощает?
— Это была не ложь, а… недосказанность, — он отвёл взгляд. — Я знал, что ты расстроишься, если узнаешь, что я поехал к матери.
— Я расстроилась не из-за этого, — покачала головой Мария. — А из-за того, что ты солгал мне. И из-за того, что ты обсуждал наши отношения с ней, а не со мной.
Василий прошёл в комнату и тяжело опустился в кресло:
— Я не обсуждал наши отношения. Мы говорили… о разном.
— О том, что ты чувствуешь себя ненужным? Приживалой? — в её голосе звучала горечь. — О том, что тебе не хватает прав в этом доме?
— Она не должна была говорить тебе это, — Василий сжал подлокотники кресла.
— Но это правда? Ты действительно так чувствуешь?
Он молчал, глядя в пол.
— Ответь мне, Вася, — настаивала Мария. — Это правда?
— Да, — наконец произнёс он, поднимая глаза. — Да, это правда. Я чувствую себя лишним в этом доме. Чувствую, что не вношу достаточно. Что не соответствую…
— Чему? — перебила она. — Стандартам твоей матери? Её представлениям о том, каким должен быть мужчина?
— Не только её, — возразил он. — Моим тоже. Я всегда считал, что мужчина должен обеспечивать семью, должен быть… сильным.
— И ты считаешь себя слабым из-за того, что я зарабатываю больше? — Мария покачала головой. — Боже, Вася, я думала, мы выше этих стереотипов.
— Легко говорить, когда ты на коне, — он встал, глядя на неё сверху вниз. — Когда у тебя есть всё: работа, которую ты любишь, дом, сын. А что есть у меня? Работа, которая не приносит ни денег, ни удовлетворения, и семья, где я… не главный.
— Ты хочешь быть главным? — Мария сделала шаг назад. — Вот оно что. Тебе не равноправие нужно, тебе власть нужна. Контроль.
— Нет, не власть, — Василий покачал головой. — Уважение. Чувство собственного достоинства.
— И для этого тебе нужно, чтобы я переписала дом на тебя? — Мария не верила своим ушам. — Чтобы ты мог потешить своё самолюбие?
— Не только дом, — тихо сказал он. — Всё должно измениться. Я должен чувствовать, что вношу больше в семью. Что от меня что-то зависит.
— И как ты собираешься это сделать? — спросила Мария. — Найти новую работу? Начать зарабатывать больше?
— Нет, — он поднял на неё глаза. — Я хочу, чтобы ты ушла с работы.
Мария замерла, не веря своим ушам:
— Что?
— Я хочу, чтобы ты стала домохозяйкой, — повторил Василий. — Чтобы занималась домом, Костей. А я буду обеспечивать семью.
— На какие деньги? — Мария рассмеялась, но в этом смехе не было веселья. — Твоей зарплаты едва хватит на еду и коммунальные платежи.
— Я найду способ, — твёрдо сказал он. — Возьму дополнительную работу. Может быть, уйду из лаборатории в частную компанию.
— Ты готов бросить научную карьеру ради того, чтобы потешить своё эго?
— Это не эго, — он повысил голос. — Это моя семья! Моя ответственность!
— Наша семья, — поправила его Мария. — И наша ответственность. Но я не собираюсь бросать работу, которую люблю, только потому, что твоя мать вбила тебе в голову архаичные представления о ролях в семье.
Василий смотрел на неё несколько долгих секунд, затем медленно произнёс:
— Значит, ты не согласна.
— Нет, — твёрдо ответила Мария. — Не согласна.
— Тогда… — он запнулся, словно не решаясь произнести следующие слова, — тогда нам нужно подумать о том, есть ли у нас будущее.
Мария почувствовала, как холод разливается по телу:
— Ты угрожаешь мне разводом?
— Я не угрожаю, — он покачал головой. — Я просто говорю, что не могу продолжать так жить. Это… разрушает меня изнутри.
— Твоя гордость разрушает тебя, а не наша семья, — Мария отвернулась, чувствуя, как к горлу подступают слёзы. — Ты даже не понимаешь, что делаешь именно то, чего хотела твоя мать. Она разрушила нас, Вася. И ты ей помог.
Прошёл месяц. Василий съехал — временно, как он сказал, чтобы «обдумать всё». Он поселился у матери, но приезжал каждые выходные, чтобы провести время с Костей. Мальчик не понимал, что происходит, постоянно спрашивал, когда папа вернётся домой. Мария не знала, что отвечать.
Однажды субботним утром, когда Василий приехал за сыном, чтобы отвезти его в парк, Мария решилась на разговор.
— Нам нужно поговорить, — сказала она, когда Костя побежал в свою комнату за игрушкой. — Серьёзно поговорить.
Василий кивнул:
— Да, нужно.
— Сколько это будет продолжаться? — прямо спросила она. — Твои «раздумья». Твоё отсутствие. Костя постоянно спрашивает о тебе.
— Я знаю, — он потёр лицо руками. — Я много думал в последнее время. О нас, о семье. О том, что для меня действительно важно.
— И что же?
— Костя. Ты. Наша семья, — он поднял на неё глаза. — Я был… неправ.
Мария скрестила руки на груди:
— В чём именно?
— Во всём, — он развёл руками. — В том, что поддался влиянию матери. В том, что позволил своей гордости встать между нами. В том, что требовал от тебя того, чего не имел права требовать.
— И что теперь? — её голос звучал холодно. — Ты ожидаешь, что я просто забуду всё это? Прощу и приму тебя обратно?
— Нет, — он покачал головой. — Я не жду мгновенного прощения. Я просто хочу… начать всё сначала. Правильно.
— Что значит «правильно»?
— Значит, уважать твои решения. Уважать тебя. Не пытаться контролировать, не требовать того, что тебе не по душе, — он сделал паузу. — Я нашёл новую работу. В фармацевтической компании. Зарплата хорошая, намного лучше, чем в лаборатории.
— Я рада за тебя, — кивнула Мария. — Но при чём тут это?
— Я хочу вносить больше в нашу семью. Не потому, что чувствую себя неполноценным, а потому, что это правильно. Потому что мы партнёры.
Мария смотрела на него, пытаясь понять, искренен ли он.
— А твоя мать? Что она думает об этом?
— Это неважно, — твёрдо сказал Василий. — Моя мать не имеет права голоса в нашей семье. Я понял это. Наконец-то понял.
— И ты больше не считаешь, что дом должен быть записан на тебя?
— Нет, — он покачал головой. — Это твой дом. Ты построила его своим трудом, своими усилиями. Я не имею на него никаких прав.
Мария продолжала смотреть на него, не двигаясь с места.
— Знаешь, — наконец произнесла она, — я все эти недели думала, что потеряла тебя. Что твоя мать окончательно забрала тебя у нас. Я боялась, что однажды ты придёшь и скажешь, что подаёшь на развод.
— Я никогда не подам на развод, — тихо сказал он. — Никогда. Ты и Костя — моя жизнь.
Мария почувствовала, как что-то внутри неё оттаивает. Но не до конца.
— Я не могу сразу забыть всё, что произошло, — честно сказала она. — Не могу просто взять и вернуться к тому, что было. Мне нужно время. Нам нужно время.
— Я понимаю, — кивнул Василий. — И я готов ждать столько, сколько потребуется. Я буду доказывать тебе каждый день, что ты можешь мне доверять.
В этот момент в комнату влетел Костя с игрушечной машинкой в руках:
— Папа, я готов! Поехали!
Василий поднял сына на руки, прижимая к себе:
— Поехали, чемпион.
Он посмотрел на Марию через плечо сына, и в его глазах была мольба. Мария слабо кивнула — не в знак согласия, а в знак того, что услышала его. Что даёт ему шанс.
Три месяца спустя Мария сидела в своём кабинете в издательстве, просматривая макет новой книги, когда зазвонил телефон. Номер Антонины Павловны. Она несколько секунд смотрела на экран, затем решительно нажала «Принять».
— Слушаю.
— Мария, — голос свекрови звучал непривычно тихо. — Прости, что беспокою тебя на работе. Нам нужно поговорить.
— О чём?
— О Василии. О вас. О том, что я… — она запнулась, — я была не права.
— Вы уже говорили это однажды, — напомнила Мария. — И это оказалось манипуляцией.
— В этот раз всё по-другому, — в голосе Антонины Павловны звучала усталость. — Я действительно была не права. Во всём. И я хочу… я хочу попросить прощения. По-настоящему.
Мария молчала, не зная, что ответить.
— Василий ушёл от меня, — продолжила свекровь после паузы. — Снял квартиру. Сказал, что больше не позволит мне вмешиваться в вашу жизнь. Что выбирает вас, а не меня.
— Мне жаль, — автоматически произнесла Мария.
— Не стоит, — горько усмехнулась Антонина Павловна. — Я заслужила это. Всю жизнь контролировала его, указывала, как жить. И вот результат — сын не хочет меня видеть.
— Он не говорил, что не хочет вас видеть.
— Не словами, но поступками, — свекровь вздохнула. — Знаешь, я много думала в последнее время. О своей жизни, о ваших отношениях. И поняла, что была эгоисткой. Я не хотела счастья сыну — я хотела, чтобы он был таким, каким я его представляла. Чтобы жил так, как я считала правильным.
Мария слушала, удивляясь искренности в голосе женщины, которая всегда казалась ей воплощением холодного расчёта.
— Я не прошу тебя простить меня сразу, — продолжила Антонина Павловна. — Просто… дай мне шанс исправиться. Дай возможность видеться с внуком. Я обещаю, что не буду вмешиваться в вашу жизнь.
— Это решать не только мне, — ответила Мария. — Но и Василию.
— Я знаю. Я говорила с ним. Он сказал, что всё зависит от тебя. Что уважит любое твоё решение.
Мария помолчала, обдумывая ситуацию.
— Хорошо, — наконец сказала она. — Вы можете приехать в эти выходные. Костя скучает по вам. Но… — она сделала паузу, — никаких разговоров о доме, о том, кто главный в семье. Никаких манипуляций.
— Обещаю, — тихо сказала Антонина Павловна. — Клянусь тебе.
Вечером того же дня Мария вернулась домой поздно. Василий и Костя уже ужинали — Василий научился готовить несколько простых блюд и теперь с гордостью демонстрировал свои навыки.
— Мама! — Костя соскочил со стула и бросился к ней. — Папа сделал пасту с курицей!
— Вижу, — улыбнулась Мария, целуя сына в макушку. — И как, вкусно?
— Очень! — мальчик потянул её за руку. — Садись с нами!
Она села за стол, и Василий тут же поставил перед ней тарелку с пастой. Выглядело аппетитно.
— Твоя мать звонила сегодня, — сказала Мария, когда Костя увлёкся едой и не обращал на них внимания. — Просила прощения. Хочет приехать в выходные.
Василий напрягся:
— И что ты ответила?
— Что она может приехать. Ради Кости, — Мария посмотрела мужу в глаза. — Но при первой же попытке манипуляции, при первом же намёке на то, что было раньше…
— Я сам её выставлю, — твёрдо сказал Василий. — Обещаю.
Мария кивнула и принялась за еду. Паста действительно была вкусной. Или, может быть, ей просто хотелось, чтобы так было.
Позже, когда Костя уже спал, а они сидели в гостиной, Василий неожиданно встал и вышел из комнаты. Вернулся он с небольшой коробочкой в руках.
— Что это? — спросила Мария.
— Подарок, — он протянул ей коробочку. — Открой.
Внутри оказался ключ. Обычный дверной ключ с брелоком в виде дома.
— Не понимаю, — Мария подняла на него вопросительный взгляд.
— Это ключ от моей новой квартиры, — объяснил Василий. — Я снял её неделю назад. Недалеко отсюда, буквально в двух кварталах.
— Зачем? — Мария почувствовала, как к горлу подступает ком. — Ты… ты уходишь от нас?
— Нет, — он покачал головой. — Наоборот. Я хочу, чтобы у нас был новый дом. Общий. Не твой, не мой — наш. Квартира записана на нас обоих. Я внёс первый взнос, но дальше мы будем платить вместе. Как равные партнёры.
— А этот дом? — Мария обвела взглядом комнату.
— Останется твоим, — ответил Василий. — Можешь продать его, можешь сдавать в аренду — решать тебе. Но я хочу, чтобы мы начали всё с чистого листа. В новом месте, где ни у кого из нас не будет преимуществ. Где мы будем по-настоящему равны.
Мария смотрела на ключ в своей ладони, не зная, что сказать.
— Если ты не хочешь, — поспешно добавил Василий, заметив её замешательство, — я пойму. Мы можем остаться здесь. Я просто подумал…
— Нет, — прервала его Мария, сжимая ключ в ладони. — Ты прав. Нам нужно новое начало.
Она посмотрела на него долгим взглядом:
— Только давай без иллюзий, Вася. Переезд в новую квартиру не решит наших проблем. Нам всё равно придётся работать над отношениями.
— Я знаю, — он кивнул. — И я готов.
В день переезда небо затянуло тучами. Серая пелена висела над городом, грозя вот-вот разразиться дождём. Грузчики выносили последние коробки из дома, который Мария построила своими руками. Она стояла на крыльце, наблюдая, как её вещи, её жизнь перемещаются в грузовик.
Костя носился по пустому дому, радуясь эху, которое разносилось по комнатам. Для него переезд был приключением, а не концом целой эпохи.
— Всё готово, — Василий подошёл к ней, держа в руках чемодан. — Можем ехать.
Мария кивнула и в последний раз обвела взглядом дом. Столько воспоминаний… Столько надежд было связано с этим местом. И вот теперь она уходит. Начинает всё заново.
— Ты в порядке? — тихо спросил Василий.
— Да, — она повернулась к нему. — Просто… прощаюсь.
Он понимающе кивнул и отнёс чемодан в машину. Мария ещё несколько секунд стояла на крыльце, затем решительно шагнула вперёд. Новая жизнь ждала их.
Квартира оказалась светлой и просторной. Три комнаты, большая кухня, балкон с видом на парк. Василий постарался на славу, выбирая место для их нового начала.
— Нравится? — спросил он, когда они закончили расставлять мебель.
— Очень, — честно ответила Мария. — Здесь хорошо.
Костя уже освоился в новой комнате, раскидав игрушки по всему пространству. Его смех разносился по квартире, наполняя её жизнью.
— Знаешь, — Василий подошёл к Марии, обнимая её за плечи, — я думаю, у нас всё получится.
Она прильнула к нему, впервые за долгое время чувствуя спокойствие:
— Я тоже на это надеюсь.
Антонина Павловна приехала в субботу, как и было договорено. Она выглядела старше, чем Мария её помнила — морщины на лице стали глубже, плечи сутулее. В руках она держала пакет с подарками для Кости.
— Проходите, — Мария открыла дверь, пропуская свекровь в квартиру.
— Спасибо, — Антонина Павловна осторожно переступила порог, оглядываясь. — У вас очень… уютно.
— Бабушка! — Костя выскочил из своей комнаты и бросился к ней. — Ты приехала!
Антонина Павловна присела, обнимая внука:
— Конечно, приехала. Я так скучала по тебе.
Василий вышел из кухни, вытирая руки полотенцем:
— Здравствуй, мама.
— Здравствуй, сынок, — она выпрямилась, глядя на него с нескрываемой тоской. — Ты хорошо выглядишь.
— Спасибо, — он кивнул. — Проходи, я приготовил обед.
День прошёл на удивление мирно. Антонина Павловна была тихой, почти робкой. Она играла с Костей, помогала накрывать на стол, но не пыталась командовать, не давала советов, не критиковала. Это была совсем другая женщина, не та властная свекровь, которую знала Мария.
Вечером, когда Костя уже спал, а Василий ушёл выносить мусор, Антонина Павловна подошла к Марии:
— Я хочу сказать тебе кое-что.
Мария напряглась, ожидая подвоха:
— Я слушаю.
— Спасибо, — просто сказала свекровь. — За то, что позволила мне приехать. За то, что даёшь мне шанс быть частью жизни моего внука. Моего сына.
— Не стоит благодарности, — Мария старалась говорить спокойно. — Костя скучал по вам.
— И ещё… — Антонина Павловна заколебалась, затем решительно продолжила: — Я была не права насчёт дома. Насчёт всего. Я просто… боялась потерять сына. Боялась, что ты заберёшь его у меня.
— Я никогда не собиралась этого делать, — покачала головой Мария.
— Теперь я это понимаю, — кивнула свекровь. — Но тогда… тогда я видела в тебе угрозу. Соперницу.
Мария посмотрела на эту женщину, которая всегда казалась ей такой сильной, такой уверенной в себе. Сейчас перед ней стояла просто пожилая, одинокая женщина, страшащаяся остаться в полном одиночестве.
— Антонина Павловна, — мягко сказала Мария, — вы не потеряли сына. Вы чуть не потеряли его своими действиями, своим вмешательством. Но сейчас у вас есть шанс всё исправить. И только от вас зависит, воспользуетесь ли вы им.
Свекровь кивнула, утирая неожиданно набежавшую слезу:
— Я постараюсь. Обещаю.
Прошло полгода. Жизнь постепенно наладилась. Василий действительно много зарабатывал на новой работе, но при этом не требовал от Марии оставить издательство. Наоборот, радовался её успехам, поддерживал в сложные моменты. Антонина Павловна приезжала раз в месяц, но никогда не оставалась дольше выходных и старательно избегала любых тем, которые могли бы привести к конфликту.
Старый дом Марии был выставлен на продажу, но покупателей пока не находилось. Это не беспокоило её — спешки не было. Иногда она приезжала туда, просто чтобы посидеть на крыльце, вспомнить, как всё начиналось. Как она мечтала о собственном доме, как строила планы, как радовалась, когда строительство было завершено.
В один из таких дней, сидя на крыльце опустевшего дома, она вдруг поняла, что не чувствует боли. Не чувствует сожаления. Дом был частью её прошлого — важной, ценной частью, но всё же прошлого. А настоящее было там, в новой квартире, с Василием и Костей.
Она поднялась и в последний раз обвела взглядом участок. Завтра должен был приехать потенциальный покупатель — молодая пара, мечтающая о собственном доме. Точно такая же, какой когда-то была она сама.
— Пора, — сказала Мария вслух, словно прощаясь с домом. — Пора двигаться дальше.
Она села в машину и завела двигатель. Впереди ждала новая жизнь — не идеальная, не безоблачная, но её собственная. Жизнь, в которой приходилось бороться за свои принципы, за свою независимость. Жизнь, в которой приходилось идти на компромиссы, но не терять себя.
Дом за её спиной становился всё меньше в зеркале заднего вида, пока совсем не исчез за поворотом. Мария улыбнулась и прибавила газу. Впереди была дорога, а за ней — дом. Новый дом, где её ждали.
