— Ты и есть Владислава? — спросила она наконец. — Егор, это та девушка, которая тебе постоянно пишет? И правда, невзрачненькая. Милая, не надо так унижаться, Егор же сказал тебе, что у него есть девушка, что ты за ним бегаешь?
– Да лучше бы он мне о тебе сказал! Но он говорил мне совсем-совсем другое!
— Когда я с ним, всё как-то… особенное. Даже воздух другой становится, — Владислава кружилась по кухне, прижимая телефон к груди. Её глаза сияли, а щёки разрумянились от волнения.
Илона Фёдоровна молча слушала очередной восторженный рассказ дочери о Егоре, её молодом человеке. За последние пару месяцев она узнала о нём немало: как познакомились на прогулке в парке, какой он остроумный, какой внимательный, но очень занятой. А ещё — что он «не любит фотографироваться», так он говорил Владе, когда она хотела сделать совместное фото.
— Вот послушай, — Влада зачитала последнее сообщение, — «Хочу тебя видеть. Приезжай?» А на прошлой неделе мы гуляли в четверг! Видишь, как только у него появилось окно, сразу написал мне!
— Владислава, — голос матери стал непривычно серьезным, — я давно хотела тебе кое-что сказать.
Илона Фёдоровна присела за стол и жестом пригласила Владиславу сесть напротив.
— Я долго наблюдала за вашими отношениями. И мне многое не нравится, — она выдержала паузу. — Ты говорила, он не любит фотографироваться. Но на его странице десятки снимков. Фотографироваться он не хочет именно с тобой. Он никогда не доступен по выходным. Вы видитесь редко и всегда спонтанно, ты никогда не знаешь заранее, когда он позвонит. Забросила всех друзей: а вдруг Егор, а ты занята. Кстати, и с друзьями своими он тебя так и не познакомил.
— Мама, у него просто мало свободного времени! — Владислава закатила глаза. — Учёба, подработка, родители требовательные…
— Доченька, пойми… Для него ты запасной вариант.
Владислава замерла с открытым ртом. Потом рассмеялась недоверчиво:
— Что за глупости? Ты даже не знаешь его!
— Знаю таких, как он, — Илона Фёдоровна покачала головой. — Он встречается с тобой только когда освобождается от основных отношений. Поэтому всё спонтанно, поэтому нет совместных фото, поэтому он недоступен по выходным.
— Ничего ты не понимаешь! — Владислава вспыхнула. — Просто… Просто у него свои причины!
— А где он проводит выходные? Почему никогда не зовёт в гости? — Илона Фёдоровна смотрела дочери прямо в глаза.
— Боже, мама! Ты как будто из прошлого века! — Владислава схватила телефон. — Сейчас всё по-другому!
— Людские отношения не меняются, родная, — вздохнула Илона Фёдоровна. — Меняются только способы связи.
Владислава выскочила из кухни, хлопнув дверью.
Их знакомство случилось в парке во время прогулки. Егор подсел к Владиславе на скамейке, завязал разговор, и к концу встречи у неё появился новый контакт в телефоне и чувство, что началось что-то особенное.
После этого они стали активно переписываться. Егор всегда писал ей первым, желал доброго утра, делал комплименты, смешил. Однажды предложил пообедать вместе в университетской столовой. Потом проводил до метро. Затем пригласил погулять в парке.
Для Владиславы каждая встреча с Егором была событием. Она с нетерпением ждала его сообщений, которые обычно приходили неожиданно, часто вечером: «Свободна? Можем встретиться через час». Егор был умён, интересен, с ним никогда не было скучно — может быть, именно поэтому она принимала его правила игры.
Конечно, Владислава пыталась договориться о встречах заранее. Не раз предлагала сходить в кино на выходных или съездить за город. Но Егор всегда отвечал уклончиво: «Я бы с радостью, но не могу ничего обещать», «У меня всё так непредсказуемо» или просто «Давай ближе к дате решим». В итоге из этих планов ничего не выходило, и они виделись только тогда, когда он сам предлагал встретиться, и чаще всего в будни.
И всё же Владислава была влюблена. Она собирала его улыбки, случайные прикосновения, теплые взгляды как сокровища. И когда Илона Фёдоровна назвала её «запасным вариантом», девушка восприняла это как личное оскорбление.
Мать и дочь снова и снова ссорились из-за Егора
Следующие недели превратились в молчаливую холодную войну. Завтраки проходили в напряженном молчании. Владислава демонстративно переписывалась с Егором прямо за столом, улыбаясь экрану телефона. Илона Фёдоровна вздыхала, но не комментировала.
— Я всё думаю о нашем разговоре, — сказала как-то Владислава, когда они с матерью вместе готовили ужин. — И всё равно не согласна с тобой. Ты судишь о нём, даже не встретившись ни разу.
— Дело не в нём, Влада, — ответила Илона Фёдоровна, аккуратно складывая выстиранные полотенца. — Дело в отношении к тебе.
— А что с ним не так?
— Он держит тебя на дистанции. Как запасной парашют. Надёжно упакованный, всегда под рукой, но им пользуются, только когда основной не раскрывается.
Владислава фыркнула:
— Какие сложные метафоры, мам! Может, он просто… осторожный?
— С кем осторожный? С тобой? — Илона Фёдоровна подняла бровь. — Или с кем-то ещё?
Эти разговоры повторялись с вариациями, но всегда заканчивались одинаково: Владислава сердилась, Илона Фёдоровна вздыхала, а пропасть между ними становилась шире.
Тем временем Владислава стала пристально следить за поведением Егора, подсознательно выискивая свидетельства материнской неправоты. Она стала чаще предлагать встретиться в выходные. «Прости, не могу, завал с учёбой», — отвечал он. Или: «Предки затеяли ремонт, помогаю им». Или просто: «Уехал к бабушке».
Она заметила, что он никогда не отвечал на звонки при ней, лишь сбрасывал их с виноватой улыбкой: «Потом перезвоню».
Несмотря на все тревожные звоночки, Владислава продолжала искать объяснения. «Он ценит личное пространство», «трудолюбивый», «заботится о родных», «он серьёзно относится к учёбе» — повторяла она себе.
Как-то раз они договорились сходить в кино. Владислава даже купила новую блузку. Но за два часа до встречи пришло сообщение: «Прости, не могу сегодня. Важные дела нарисовались. Завтра созвонимся».
Владислава смотрела на экран телефона, чувствуя, как разочарование комом подкатывает к горлу. Именно в этот момент позвонила Линда.
— Привет, чем занимаешься? — бодро спросила подруга.
— Да вот… планы отменились, — Владислава постаралась, чтобы голос звучал беззаботно.
— Идеально! — Линда даже не заметила фальшивой ноты. — Тут на «Речном» местная группа выступает, я только что контрамарки достала. Составишь компанию?
Владислава колебалась. Настроение совсем не располагало к шумным сборищам.
— Не знаю…
— Да брось! — перебила подруга. — Музыка хорошая, люди классные. Мы с тобой не виделись уже целую вечность. Ты всю дорогу со своим Егором, на друзей забила совсем.
«Почему бы и нет? — подумала Владислава. — Лучше, чем весь вечер проверять телефон».
— Хорошо, — согласилась она. — Во сколько встречаемся?
Он сказал, что занят, и теперь она точно знала, что для него было важнее неё
Клуб гудел, как растревоженный улей. Басы сотрясали стены, цветные лучи прожекторов прорезали полумрак. Владислава и Линда протиснулись ближе к сцене, где разогревающий диджей заканчивал свой сет.
— Сейчас начнётся самое интересное! — прокричала Линда на ухо подруге.
Владислава кивнула, стараясь настроиться на праздничную волну. Постепенно музыка начала захватывать её. Она подпевала знакомым песням, пританцовывала, смеялась шуткам Линды. Впервые за день она не думала о Егоре.
А потом увидела его.
Сначала Владислава решила, что ей показалось. Слишком много людей, слишком мало света. Но когда луч прожектора скользнул по толпе, сомнений не осталось — в десяти шагах от неё стоял Егор. И он был не один.
Высокая девушка с длинными каштановыми волосами прижималась к нему, положив голову на плечо. Рука Егора собственнически обнимала её за талию. Они смотрели на сцену, периодически обмениваясь улыбками.
А потом, когда музыка стихла перед следующей песней, Егор повернулся к девушке и поцеловал её. Не дружеский клювок в щёку, а настоящий, глубокий поцелуй.
Мир Владиславы пошатнулся. «Важные дела», значит. И дела действительно оказались важными.
Кровь шумела в ушах, заглушая музыку. Владислава почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. «Уйти, немедленно уйти», — стучало в голове.
— Ты в порядке? — встревоженно спросила Линда, заметив бледность подруги.
— Да. Нет. Я… — Владислава запнулась. — Мне нужно на воздух.
Она начала пробираться к выходу, но на полпути остановилась. Глубоко вдохнула. Выдохнула. И решительно развернулась.
Егор и его девушка всё ещё стояли на том же месте, теперь оживлённо беседуя. Владислава подошла к ним, стараясь сохранять ровное дыхание.
— Так вот почему ты сегодня занят? — спросила она, глядя прямо на Егора.
Он резко обернулся. Его лицо застыло в выражении смешанного ужаса и недоверия.
— Влада, ты что тут… Это не то, что… — начал он, но запнулся под её прямым взглядом.
Девушка рядом с ним переводила недоуменный взгляд с Егора на Владиславу и обратно.
— Ты и есть Владислава? — спросила она наконец. — Егор, это та девушка, которая тебе постоянно пишет? И правда, невзрачненькая. Милая, не надо так унижаться, Егор же сказал тебе, что у него есть девушка, что ты за ним бегаешь?
– Да лучше бы он мне о тебе сказал! Но он говорил мне совсем-совсем другое! – Владислава открыла их переписку с Егором и показала девушке их переписку, очень нежную и чувственную. Раньше ей бы в голову не пришло кому-то её показывать: как можно пустить посторонних в их личное пространство? Позволить кому-то перебирать грязными руками их чувства? Осквернять их? Но Егор сам всё осквернил. Мама была права, она для него всего лишь запасной вариант! Но и она пусть знает, что не была единственной!
Егор молчал, переводя растерянный взгляд с одной на другую. Его губы беззвучно шевелились, но слов не находилось.
— Но ты права, – тихо проговорила Владислава. – Хватит за ним бегать, он этого не стоит.
Она развернулась и пошла к выходу, на этот раз уже не останавливаясь. Музыка грохотала, люди танцевали, и в её душе всё переворачивалось с каждой новой волной звука. Её мир рушился, а этого никто не замечал.
Илона Фёдоровна сидела на кухне, когда Владислава вернулась домой. Перед ней стояла чашка чая и раскрытая книга, но взгляд был устремлён в окно, где мерцали огни вечернего города.
— Ты рано, — заметила она, увидев дочь. — Концерт уже закончился?
Владислава молча прошла к столу и опустилась на стул напротив матери.
— Нет. Я ушла, — она провела рукой по волосам. — Мам, ты была права насчёт Егора.
Илона Фёдоровна удивлённо подняла брови, но ничего не сказала, лишь потянулась за второй чашкой.
— Хочешь чаю?
Владислава кивнула и начала рассказывать. О том, как увидела Егора с другой девушкой. О поцелуе. О том, как подошла к ним. О том, что этой девушке он сказал, что Владислава – какая-то сумасшедшая поклонница, преследующая его и требующая внимания.
Илона Фёдоровна слушала молча, лишь изредка кивая и иногда хмурясь. Когда Владислава закончила, между ними повисла тишина.
— Вот поэтому он и держал тебя всегда на расстоянии, — произнесла наконец Илона Фёдоровна. — И близко не подпускал, и далеко уйти не давал…
— Почему я этого не видела? — спросила Владислава, обхватывая чашку ладонями, словно ища тепла.
— Потому что не хотела видеть, — мягко ответила Илона Фёдоровна. — Иногда мы все выбираем верить в то, что нам удобнее.
Владислава смотрела на мать, сжимая чашку так, что костяшки пальцев побелели:
— Я просто злилась на тебя. Думала, ты не понимаешь.
— А я боялась, что ты слишком сильно разочаруешься, — Илона Фёдоровна накрыла её руку своей. Тепло материнской ладони чуть успокоило Владиславу.
— Как ты вообще догадалась? — спросила она. — Ты же даже не была знакома с ним.
Мать чуть заметно улыбнулась:
— Женская интуиция? Нет, просто жизненный опыт. Когда человек по-настоящему заинтересован, он не прячет свои чувства.
За окном разошедшийся дождь барабанил по стеклу, создавая негромкий убаюкивающий фон.
— А у тебя такое было? — неожиданно спросила Владислава. — Разочарование в отношениях?
Илона Фёдоровна замешкалась, медленно помешивая чай.
— С твоим отцом мы развелись не потому, что разлюбили друг друга, — начала она тихо. — А потому что любили совершенно разные вещи. Он — свою работу и свободу, я — дом и семью. Долго пытались притереться, но…
Её взгляд ушёл куда-то вдаль, сквозь дочь.
— Поняла, что лучше быть одной, чем с человеком, который смотрит в противоположную сторону.
Владислава смотрела на мать, удивлённая её неожиданной откровенностью.
— И ты не жалеешь?
— О чём? — Илона Фёдоровна улыбнулась. — О том, что у меня есть ты? Нет, конечно.
Они проговорили до глубокой ночи. Не как мать и дочь, а как две женщины, делящиеся опытом. Владислава впервые слушала историю родителей не как скучную семейную хронику, а как живой опыт, в котором можно найти отголоски собственных переживаний.
Где-то между полуночью и рассветом Владислава поняла, что боль от предательства Егора уже не такая острая. Она превратилась в полезный урок — о самоуважении, о честности перед собой, о ценности прямых отношений.
— Знаешь, — сказала Владислава, когда они наконец собрались расходиться по комнатам, — я рада, что подошла к ним сегодня. Было больно, но… правильно.
— Ты намного сильнее, чем думаешь, — Илона Фёдоровна легонько коснулась её плеча. — Всегда была.
Владислава открыла глаза — и первое, что почувствовала, было странное облегчение, будто сбросила с плеч тяжеленный рюкзак. Разблокировав телефон, она наткнулась на три пропущенных вызова и длинное сообщение от Егора — извинения, оправдания, объяснения.
Владислава перечитала его дважды, улыбнулась и спокойно удалила. Потом открыла окно, впуская свежий воздух и звуки просыпающегося города.
За завтраком они с Илоной Фёдоровной обсуждали планы на выходные. Ничего особенного — поход в кино, может быть, шопинг. Простые радости, которые вдруг показались Владиславе невероятно ценными.
— Мам, — сказала она, намазывая джем на тост, — спасибо, что ты рядом. И прости за всё это… — Она неопределённо махнула рукой, имея в виду недавние ссоры.
— Для этого и нужна семья, — просто ответила Илона Фёдоровна, разливая чай по чашкам. — Чтобы быть рядом, когда трудно.
