Автобус, если верить расписанию, уже давно должен был подойти. Но его не было. Марго снова — в который раз! — взглянула на наручные часы и раздраженно вздохнула. Пятнадцать минут! Его нет уже целых пятнадцать минут! Куда там нужно писать жалобу, чтобы нерадивого водителя лишили премии или хотя бы сделали строгий выговор?
В сумке завибрировал телефон. Марго рывком расстегнула длинную широкую молнию.
— Алло?
— Дочка, ты еще долго? — мамин голос звучал встревоженно. — Ничего у тебя не случилось там?
— Да нет, мам. Все еще стою на остановке.
Она помолчала.
— Знаешь, что… У нас автобус, бывает, отменяют. Ломается. Они ж старые, все латанные-перелатанные. Так вот, я сейчас Павла попрошу, чтоб он за тобой приехал.
— Какого Павла?
— Ну как, Маргош, — засмеялась мама. — Кавалера твоего, который тебя любил до умопомрачения. Помнишь? Так вот, он сейчас женился, дочка у него родилась, и еще… Ой! Ну чего это я? Все, сейчас ему позвоню, он за тобой приедет! Парень хороший, не откажет.
И она отключилась прежде, чем Марго успела сказать «нет».
Павел и правда приехал, причем быстро — через десять минут. Приехал на том самом стареньком «Рено», на котором когда-то, пять лет назад, возил Марго в город посмотреть кино. Даже чехлы на сиденьях, кажется, были те же самые.
— Садись, — крикнул он, глядя на Марго через пассажирское окно.
Марго распахнула дверь, плюхнулась на переднее сиденье, усиленно делая вид, что совсем ничего особенного не чувствует. И удивилась про себя: а почему ее, собственно, взволновал Пашин приезд? Между ними ведь уже давно ничего нет. Более того — у Марго серьезные отношения. Правда, складываются как-то плохо и тяжело, но все равно — есть же.
— Привет, Паш. Спасибо, что приехал.
Он вырулил на дорогу, влился в поток автомобилей.
— Ну, как же было не приехать, если теть-Аля попросила.
Какое-то время ехали молча, только тихонько бормотало радио.
— А я вот женился, — наконец нарушил тишину Паша. — На Аньке. Помнишь ее?
Марго напрягла память. Покачала головой, глядя на ленту дороги. Паша мастерски вел машину, большие руки спокойно лежали на руле.
— Анька? Нет, не помню такую.
— Ну как же? Через два дома от тебя жила, баб-Милы внучка.
— А-а! Та Анька? Так она же маленькая!
Осеклась. Посчитала в уме: да нет, не маленькая уже. Это тогда, в юности, разница в возрасте казалась большой, а сейчас разве так уж это много — шесть лет?
— Да, та самая, — довольный, кивнул Паша и похвастался: — Дочка у нас родилась, Света. Год почти ей.
Сердце неприятно кольнуло.
— Поздравляю, — сухо бросила Марго.
Она покосилась на Пашу и тут же отвела взгляд, сжала зубы. Да уж, а это, оказывается, неприятно: слушать о новой любви бывшего! Ругнулась на саму себя: сколько лет назад это было? Давно пора забыть и отпустить.
— А у тебя как? — полюбопытствовал Паша. — Замуж вышла? — и со смешком ответил сам себе: — Да уж небось вышла! Такую красавицу, как ты, разве без внимания оставят? Поди, только приехала в эту свою Москву, так сразу и прибрали?
Марго хотел мотнуть головой, но вместо этого вдруг кивнула. И принялась вдохновенно врать:
— Да, уже давно замужем. Живем в Москва-Сити, слышал? Детей пока не планируем, хотим для себя пожить… Ездим в путешествия, последний раз вот в Непал ездили.
Паша с улыбкой слушал. Марго вдруг стало стыдно; замолчала, отвернулась к окну, прикрыв глаза. Господи, какой ужас, какой ужас! Зачем же громоздить такое чудовищное количество лжи?.. А впрочем… что, нужно было сказать, как есть? Что она никак не может выпутаться из отношений с абьюзером, который издевается над ней так изощренно и тонко, что она и сама уже ничего не понимает и путает реальность с вымыслом?
Рассказать Паше, что она терпит эти отношения только ради денег, потому что с хорошей работой в Москве не задалось? Поведать, как ненавидит себя и стыдится своего неуспеха? Обрисовать, как боится начинать все заново?
— Ну, про детей — это вы неправильно решили, — сказал Паша. — Дети ― они же, как говорится, цветы жизни. Без них никуда. И пока молодые, нужно рожать, потому что потом уж и не получится ничего.
— Да, ты прав, — кое-как выдавила Марго и сморгнула маленькую, незаметную слезинку. — Но пока что я не хочу. Правда, не хочу.
«Не хочу от этого мужчины, — добавила про себя. — Не хочу, потому что понимаю, в какую ловушку попаду, если у меня на руках будет еще и ребенок». А вот мужчина ее, Максим, хотел. Очень хотел — причем по той же причине, по которой не хотела Марго. И ей приходилось изворачиваться и врать, незаметно принимая противозачаточные и каждый раз опасаясь, что он что-то заметит.
Таблетки Марго прятала в книге. Специально вырезала в страницах нишу. Максим книги не читал — тем более книги, которые читала Марго. Даже больше: он их презирал, брезгливо называл «туалетной литературой» и всячески над ними насмехался.
«У тебя даже в этой области вкуса нет, — каждый раз фыркал он, видя Марго за чтением. — Ну как, объясни мне, как можно иметь такой дурной вкус, как у тебя?»
Марго молчала. Когда у Максима была вот такое раздраженное настроение ― она всегда молчала, чтобы не спровоцировать конфликт. Впрочем, он все равно всякий раз вспыхивал.
«Посмотри на себя! — кривился Максим. — Кому ты нужна, кроме меня? Ты должна мне руки целовать за то, что я с тобой. За все, что делаю для тебя».
Но и тут Марго молчала. Максим часто говорил такое. Сперва она яростно протестовала, даже несколько раз пыталась уйти. Потом смирилась. Просто вот такой у него характер. Надо переждать бурю — и дальше все снова будет хорошо.
Просто переждать.
Она ведь любит его. У них отношения. Планы на будущее. На будущее, в котором все обязательно будет хорошо, в котором все сложится так, как хочется, в котором Максим не будет таким вспыльчивым и придирчивым. Ведь она обязательно поймет, что делает не так, и не будет его больше провоцировать. А пока она по незнанию, невольно выводит его из себя — а он не умеет сдерживаться.
И вдруг, сидя в Пашином «Рено», Марго подумала: не умеет или не хочет? И что, если второе?
Она уже давно подошла к тому, чтобы прекратить прятаться в иллюзиях, откинуть их и взглянуть правде, как говорится, в лицо. И подсознательно понимала это — понимала, что ей теперь нужен только триггер. А пока у нее хватало решимости смотреть на эту правду лишь краешком глаза — и тут же отворачиваться.
— Знаешь, мне сейчас вообще не до детей, — сквозь зубы произнесла она. — Вот вообще. У меня куча других проблем. Я с таким трудом смогла выбраться от своего мужчины… чтобы просто съездить к маме в гости! А ты про детей говоришь…
Паша удивленно глянул на нее.
— Что ты имеешь в виду? Ничего не понимаю.
— Я имею в виду, что у меня все плохо в личной жизни, — отрезала Марго. — Я только что тебе наврала. Никакой любви у меня нет. Замужем я не была. Приехала в столицу и вляпалась в отношения с сыном богатого бизнесмена. Думала, что в сказку попала, а он оказался жестким абьюзером.
— Кем-кем?
— Абьюзером. Ну, как бы тебе объяснить… насильником.
— Насильником? — воскликнул Паша. — Поколачивает тебя, что ли?
— Да нет, — отмахнулась Марго. — Он психологический насильник. За такое к ответственности не привлекают, но это не менее тяжело.
Паша пораженно молчал. Марго вдруг истерично засмеялась.
— Не понимаешь, да?
— Не понимаю. О каких арбузерах ты говоришь? Что это еще за психические насильники? Ты вон как хорошо выглядишь, красивая вся, духами от тебя пахнет, шмотки…
— А психологическое насилие снаружи не видно.
— А если не видно, то какое это насилие вообще?
Марго снова засмеялась, прижала прохладные ладони к пылающим щекам.
— Какой ты все-таки… простой.
— Ну, куда уж нам, — обиженно буркнул Паша. — Конечно, я ж в столицах не жил. Откуда мне такие модные слова знать?
Впереди показалась родная, до боли знакомая деревня. Марго смотрела, как приближаются дома, как бегут мимо длинные проселочные улицы. Паша затормозил у низенькой синей калитки, заглушил мотор, с улыбкой посмотрел на Марго.
— Приятно было тебя подвезти. Да и просто встретиться.
— Мне тоже, — ответила улыбкой на улыбку Марго.
Ей было не по себе после внезапных откровений, но Паша с удивительной тактичностью делал вид, будто ничего не произошло. Он всегда таким был: вроде неотесанный деревенский чурбан, но такой понимающий, мягкий, добрый. Чуткий. Марго даже завидовала Аньке, внучке бабы Милы — повезло девчонке, такого мужа себе отхватила.
Калитка отворилась, и в щель просунулась мамина голова.
— А, Маргошенька, приехали уже? А чего не заходите? Паша, давай вылезай, я там уже чай запарила, пироги на столе!
— Ну что вы, теть Аль! — принялся отнекиваться Паша. — Меня жена дома ждет.
Он уехал. Марго еще какое-то время стояла у забора, глядя вслед удаляющемуся «Рено». Может, зря она тогда его бросила, зря уехала в Москву? Все равно ничего там не получилось… а Пашку упустила.
— Маргоша! — окликнула мама. — Ну ты идешь или так и будешь там стоять?
— Иду, мам.
Подхватила за ручку небольшой саквояж и побрела к дому.
Ночью снился Паша, который заезжал за ней на своем «Рено» — нарядный, красивый, галантный. Улыбался и распахивал дверцу, говорил что-то про кино в городском кинотеатре. Марго садилась в машину и оказывалась… в московской квартире.
— С кем это ты катаешься по кино? — сдвинув брови, спрашивал Максим. — Прошлую любовь еще не забыла? Катись тогда в свою деревню!
— И покачусь! — кричала Марго.
И оказывалась на остановке.
Когда она открыла глаза, за окном уже вовсю светило солнце. Его слепящие лучи играли зайчиками в отглаженном шифоновом тюле, стекали на пол по выкрашенному белой краской старому подоконнику. Марго некоторое время лежала неподвижно, глядя на них, потом нехотя поднялась. На душе было неспокойно-тревожно: какое-то липкое, тянущее, неприятное чувство, будто она сделала что-то не так. Что-то упустила. Совершила ошибку.
С кухни тянули запахом свежих блинчиков. Марго умылась, почистила зубы, глядя на себя в старое, местами потемневшее зеркало. Сколько лет оно тут висит? Двадцать, не меньше. Еще папа вешал. Наверное, поэтому мама его и не убирает — с ее-то суеверностью и страхом перед старыми зеркалами!
— Маргош, ты чай или кофе будешь?
— Чай.
Мама хлопотала у плиты. Счастливая, напевала что-то себе под нос.
— Хорошо, что ты приехала. А то что там, в этой твоей Москве?
Марго уселась на краешек стула. Странно. Вроде родной дом, она же тут выросла, а чувствует себя чужой. И все таким убогим кажется, таким простеньким, бедным — после роскошной столичной квартиры.
Максим не звонил и не пытался ее искать. Совсем. Может, это было его очередной манипуляцией: мол, мне на тебя, дорогая, все равно. А может, и нет. Может, ему и правда все равно. И подсознательно Марго понимала, что так лучше. Пусть не звонит. У нее появился шанс пережить, перетереть в душе эту боль — и пойти дальше, в спокойное, счастливое будущее, где не будет места манипуляторам и абьюзерам.
И вообще, как она умудрилась вляпаться в эти отношения? Ей вдруг стало противно от себя самой. Неужели так легких денег хотелось, что согласилась продаться? А теперь сидит в родном доме, смотрит вокруг, словно впервые тут оказалась, и думает, какая бедная тут обстановка!
Марго скривила губы. Да уж! Дожила…
***
Через несколько дней пришла Аня. Постучала в дверь, попросила разрешения войти.
— Заходи, конечно, — с удивлением посторонилась Марго. — Разувайся, проходи.
Аня села на диван в гостиной, сцепила на коленях руки и посмотрела на нее умоляющим взглядом.
— Забери его, а?
— Кого? — еще больше изумилась Марго.
— Пашку, — засмеялась Аня, нервно пригладила волосы, зажмурилась. — Рит, я не могу больше. Чего он в меня вцепился? Я ему честно говорила, что дочь не от него. Все равно не уходит!
Марго молчала, недоуменно глядя на Аню. За окном шумел ветер, завывал в старых трубах, будто раненый волк.
— Ничего не поняла, — наконец сказала она.
Аня глубоко втянула носом воздух, еще сильнее сцепила руки.
— Я не знаю, как у нас отношения завязались. Просто… понимаешь, у меня тогда с Сашкой не ладилось, я ему в отместку и решила с Пашкой закрутить. Ну, чтобы приревновал. Я уже тогда беременная была… И я Пашку обманывать не стала! А он ни в какую, понимаешь? «Ну и что, что не моя, как свою растить буду». А сам о тебе вспоминает, я же знаю.
— Откуда? — машинально спросила Марго.
— Ну как откуда… Говорит о тебе. Мы ведь не говорим о том, о чем не думаем, правда? А он, считай, каждый день о тебе говорил. Фотки твои в телефоне хранит. Рит, забери его уже, а? Ему ты нужна, а не я.
— А ты что?
Аня махнула рукой.
— А я сама разберусь.
Марго кивнула, опустилась рядом с ней на диван. На минуту в комнате повисла тишина. И как, интересно, ей забрать Пашку? Он же не вещь, чтобы можно было вот так просто взять.
Но брать не пришлось. Он пришел сам. Какой-то потерянный, с потухшим, опустошенным взглядом. Долго мялся на пороге, не решаясь заговорить, смотрел куда-то сквозь Марго.
— Санта-Барбара какая-то, — наконец вздохнул он. — Меня Анька бросила.
У Марго вырвался нервный смешок. День стоял в самом разгаре, высокое небо кудрявилось облаками, стекая к горизонту голубым шелком. Где-то протяжно и зовуще мычала корова.
— Поедем в кино? — предложил Паша.
Марго пожала плечами.
— Некогда. Постирать надо. А потом на почту пойду. На работу устраиваться.
— Остаться решила? — просиял Пашка. — А я так и думал. Ну что там делать в этих городах? Суетно, шумно.
— Ну да, так и есть, — согласилась Марго.
Они снова помолчали. Мимо забора проехала, негромко фырча мотором, машина. Где-то завизжала электропила.
— Может, хоть в дом пустишь?
— А, ну да, чего это я, — засмеялась Марго и пропустила его в прихожую. — Анька, говоришь, бросила?
— Угу.
— А ко мне зачем пришел?
— Ну… не знаю. Просто. Нельзя?
— Можно.
Они молча пили чай на кухне под бормотание телевизора. Чай пахнул вишневым вареньем и смородиновым листом.
— Я о тебе все это время не забывал, — нарушил тишину Паша.
— Я о тебе тоже, — призналась Марго.
И про себя добавила: но надеялась, что забуду, что жизнь по-другому сложится, что буду женой богатого человека… разъезжать на люксовых автомобилях буду, а не на твоем стареньком «Рено». Покупать золотые украшения в дорогих ювелирных салонах. На элитные курорты летать — может быть, личным самолетом.
Интересно, многие ли девушки добиваются такой жизни? Хотят точно многие. Насмотрятся, как мама говорит, фоток в интернете — и хотят. Мечтают, стремятся.
«Только в изнанке все не так, как на обложке», — усмехнулась про себя Марго.
— Так пойдешь в кино? — снова спросил Пашка.
Уголки губ его дрожали в легкой полуулыбке — несмелой, точно у подростка.
— Говорю же, на почту пойду, на работу устраиваться. А потом… потом в кино.
* * *
Она не знала, что будет дальше, не знала, как сложатся эти странные, повторные отношения с Пашкой. Не знала, нужны ли они ей. Не знала, что чувствует — любит или нет. Но ощущать на себе робкий, влюбленный Пашкин взгляд было приятно.
Подумалось почему-то, что все эти отношения — нездоровые. И ее с Максимом, и Пашкины с Аней, и их с Пашкой. А нездоровые отношения к хорошему, как правило, не приводят. Но углубляться в эту мысль совсем не хотелось — лучше наслаждаться моментом, чем пытаться разобраться в травмирующих хитросплетениях их душ.
Может быть, несмотря ни на что, в этот раз ее ждет счастье? Робкое, несмелое, совсем не такое, как мечталось ― но счастье… Без всяких арбузеров.
