Сегодня Алла вырвалась с работы немного раньше – на вечер было запланировано много дел: у сына завтра контрольная по математике, она обещала ему помочь, у Аринки послезавтра в саду утренник, а костюм маленькой ведьмочки еще не готов. Ну, и ужин для всей семьи никто не отменял.
Алла вытащила из багажника два пакета с продуктами и направилась к своему подъезду. Последний марш-бросок на пятый этаж (лифт уже третий день не работает) – и она дома.
Поставив пакеты на коврик у дверей, Алла стала искать в сумке ключи. Она уже сто раз обещала себе, что будет класть их в боковой карман, но снова бросила в глубины сумки. Ну, вот! Наконец ключи в руках! Алла открыла дверь, наклонилась, чтобы поднять пакеты и уже шагнула в квартиру, как вдруг ей показалось, что на лестничной клетке, слева, что-то не так.
Она оглянулась и увидела, что дверь соседней квартиры почти на четверть открыта. Здесь жила Елизавета Федоровна. Ей хотя и было уже за семьдесят, но она была в здравом уме и твердой памяти и двери закрывать не забывала.
Алла приоткрыла дверь чуть больше и осторожно заглянула в квартиру. В коридоре было пусто, а в дверях, ведущих в комнату, виднелись ноги в вязаных носках и клетчатых домашних тапочках.
Алла быстро пересекла коридор и наклонилась над лежащей на полу хозяйкой квартиры. Елизавета Федоровна была жива, но без сознания. Алла это поняла, хотя у нее никаких познаний в области медицины не было. Рядом на полу валялся телефон с большими кнопками – такие покупают пожилые и близорукие люди. Создавалось впечатление, что Елизавете Федоровне сообщили по телефону страшную весть, и она упала там, где стояла.
Вытащив из кармана куртки свой телефон, Алла вызвала скорую помощь.
Медики сразу занялись Елизаветой Федоровной, а фельдшер попросила Аллу найти документы соседки.
– Одинокие старики обычно кладут документы где-то рядом, – сказала девушка.
И действительно, Алла нашла прозрачную пластиковую папку в первом же ящике, который выдвинула – в тумбочке около кровати. Там был паспорт, полис, карточка из поликлиники и листок в клеточку, на котором были записаны имена и номера телефонов. Алла сфотографировала листок и снова положила его в папку, которую передала медикам.
Елизавету Федоровну увезли в больницу, а Алла, наконец, попала домой.
Уже вечером, когда все дела были переделаны, она вспомнила про листок с телефонами и решила позвонить. Первым был записан номер телефона Кати – рядом было написано: дочь. Алла помнила эту невысокую симпатичную женщину – она с мужем довольно часто навещала Елизавету Федоровну. Кстати, в последний раз Алла видела их на той неделе.
Но Катя трубку не взяла. Тогда Алла набрала следующий номер. Несколько гудков, и какая-то женщина ответила:
– Да, слушаю вас.
– Извините, что я вас беспокою, – сказала Алла, – но я соседка Елизаветы Федоровны. Ее сегодня вечером на скорой увезли в шестую больницу. Я позвонила ее дочери, но она не взяла трубку.
– Нет больше Кати, и мужа ее – Виктора – тоже нет. Сегодня днем оба пoг\ибли в ДТП, – ответила женщина. А племянник взял и сообщил Лизавете об этом по телефону. Но он сказал, что она ему ответила и разговор закончила.
– Разговор закончила и тут же упала, – сказала Алла. – Звоните теперь насчет нее в шестую больницу.
Передав таким образом сведения о соседке ее родным, Алла все-таки чувствовала какое-то беспокойство и через несколько дней решила навестить больную.
Елизавета Федоровна лежала в просторной палате на четверых, заняты были только две кровати.
Увидев Аллу, соседка стала ее благодарить и за то, что скорую вызвала, и за то, что родным сообщила.
– Лежу здесь, как колода, врачи говорят, что еще недели две не выпустят и что потом за мной кто-то присматривать должен. А кто за мной присмотрит? Катю и Витю без меня похоронили. А что будет с Настеной, до сих пор неизвестно.
– А кто такая Настя? – спросила Алла.
– Внучка моя, дочка Кати и Виктора. Ей тринадцать, в один день осталась без родителей.
– А родственники какие-нибудь есть?
– Родни полно, только вот желающих взять девчонку нет. Есть старший брат – Костя, но он сам на первом курсе в военном училище учится. Ему восемнадцать – какой из него опекун? Я просила племянницу узнать, нельзя ли мне взять Настю, но сказали, что при таком здоровье внучку мне не отдадут.
– Елизавета Федоровна, вы не расстраивайтесь, отдыхайте. Решат ваши родственники что-нибудь с Настей. Не отдадут же они ее в приют. Девочка уже взрослая, какие с ней хлопоты! – успокоила соседку Алла.
В больнице Елизавета Федоровна пролежала целый месяц. Однажды Алла, выглянув в окно, увидела, что соседку привез домой какой-то мужчина.
– Это мой племянник – Миша, – сказала Елизавета Федоровна, когда Алла вечером зашла узнать, как ее здоровье. – Здоровье нормально, как врач сказал – все болезни по возрасту. А вот на душе у меня беспокойно и плохо! Отдали Настю в детский дом. Никто из родственников не захотел взять ее к себе. А ей там сложно – она девочка домашняя. Конечно, Настя не тихоня, сумеет за себя постоять, но как же так вышло, что ей в тринадцать лет пришлось с таким предательством столкнуться!
– Неужели никто девочку не пожалел? – удивилась Алла.
– Нет. Катя-то у нас с мужем одна была, но у моих сестер по двое – у одной две дочери, у второй – дочь и сын. Получается – три двоюродных тетки и дядя. А у Вити – вообще родная сестра. И она отказалась – сказала, что своих трое.
– Как же так получилось? Пять семей, а ребенок в детдоме!
– Я с Настей уже два раза по телефону разговаривала, – сказала Елизавета Федоровна. – Она не жалуется. А я думаю, что она просто меня расстраивать не хочет.
– Послушайте, давайте так – вы сейчас немного окрепнете, и мы съездим навестить Настю. Я слышала, что в детских домах родственникам разрешают детей навещать и даже забирать на праздники и каникулы. Надо будет только заранее позвонить директору и все узнать, – предложила Алла.
Несколько раз Елизавета Федоровна и Алла ездили в детский дом, чтобы повидаться с Настей, а через два месяца, оформив нужные бумаги, бабушка смогла забирать внучку на каникулы.
Когда Настя была уже в девятом классе, они все вместе решали вопрос о том, куда девочке пойти учиться дальше. Настя очень хотела поступить в медицинский колледж.
Проблема была с жильем. У Насти и ее брата была квартира, но Костя должен был уехать служить туда, куда его отправят после окончания училища, а одной Насте жить там было пока нельзя – ей еще не было восемнадцати. Уходить в общежитие и снова жить с чужими людьми тоже не хотелось.
Тогда Алла предложила Елизавете Федоровне, что она и ее муж оформят попечительство над Настей до того времени, пока ей не исполнится восемнадцать лет:
– Нам Настя за эти три года как родная стала. Мой муж согласен, дети вообще рады. Да и вам рядом с внучкой спокойней будет.
Так и сделали. Пока документы собирали, Настя девятый класс окончила и в колледж поступила.
Теперь двери двух соседних квартир закрывались только на ночь, и все праздники они отмечали одной большой семьей.
А многочисленная родня только один раз прорезалась: двоюродная тетка просила разрешения пожить в квартире Кости и Насти:
– У вас трешка все равно пустует, а так бы наша Кристина с мужем в ней пожила. Вам что – жалко?
– Жалко, – ответила Елизавета Федоровна. – Во-первых, там Костя во время каникул живет, а во-вторых, в квартиру Настя через два года переедет.
Вот такая история. Кто-то может спросить, о чем она. О жизни и о людях – хороших и не очень хороших.
