— Я не собираюсь даже слушать такое! — голос Нины Петровны звенел как натянутая струна, а пальцы вцепились в поручень кресла так, проступили венки. — Чтобы мой сын… да к какой-то… к женщине, которая будет на него свысока смотреть?
Дмитрий сидел напротив, крутил в руках чашку, но к чаю так и не притронулся. За окном накрапывал мелкий осенний дождь, превращая весь мир за стеклом в размытую картину.
— Мама, хватит фантазировать, — он наконец поднял глаза. — Я люблю Аню. Она любит меня. Мы женимся через месяц, тут не о чем спорить.
— Не о чем спорить? — Нина Петровна подалась вперед. — Дима, эта женщина на два года старше тебя! Это первое. Второе — у неё двухэтажный дом, собственный бизнес и машина, которая стоит как половина моей пенсии за всю жизнь! А у тебя что? Учительская зарплата и призрачные мечты о какой-то там обсерватории на школьной крыше?
Дмитрий выдохнул сквозь зубы.
Этот разговор повторялся уже третью неделю, с того самого момента, как он объявил матери о помолвке.
— Слушай, я любил тебя первые тридцать два года моей жизни и буду любить дальше, но сейчас перестань, ладно? — он устало потер висок. — Аня никогда, ни единым словом не намекнула, что ей важны деньги. Наоборот, она…
— Конечно, не намекнула она! — перебила Нина Петровна. — Они никогда не говорят такое в лицо! А потом ты въедешь в её дом, будешь есть из её тарелок, спать на её кровати… И в один прекрасный день, когда ты ей надоешь или, не дай бог, перечить начнешь, она скажет: «А вообще-то это всё моё, так что собирай свои вещички и проваливай».
Телефон Дмитрия завибрировал. Он глянул на экран и вдруг улыбнулся — тепло, по-настоящему. Нина Петровна почувствовала долю ревности: с ней он так уже давно не улыбался.
— Это Аня, — сказал он, отвечая на немой вопрос. — Спрашивает, не привезти ли тебе тех пирожных, которые тебе понравились в прошлый раз.
Нина Петровна поджала губы. Да, пирожные были восхитительные, но это ничего не меняло.
— Скажи, не стоит беспокоиться.
Дмитрий набрал ответ и отложил телефон.
— Мам, послушай. Я всё понимаю. Ты одна тянула меня после папиного ухода. Ты боишься, что Аня своим успехом будет давить на меня, что я буду чувствовать себя… неполноценным, что ли? Но всё не так.
Он поднялся, обошел столик и опустился перед матерью на корточки, заглядывая ей в глаза снизу-вверх — как делал в детстве, когда сильно чего-то хотел.
— Ты просто не знаешь её как я. Аня может говорить о финансовых отчетах, а через минуту с таким же восторгом слушать мои байки про созвездия. В нашей первый вечер она не отрываясь два часа смотрела в мой любительский телескоп и задавала вопросы, которые… — он запнулся, подбирая слова, — которые показывали, что ей по-настоящему интересно. Не ради вежливости, а по-настоящему.
— Ну конечно, — фыркнула Нина Петровна, но уже без прежнего запала.
— Я серьезно — продолжил Дмитрий, словно не заметив. — Это Аня предложила оформить грант на школьную обсерваторию. Сама нашла фонд, помогла заполнить бумаги. А потом уехала с работы и поехала со мной выбирать оборудование — представляешь, финансовый аналитик, а весь день лазила по астрономическим магазинам и задавала продавцам такие вопросы, что они думали, она профессор!
Дмитрий говорил, а в глазах его разгорался тот самый свет, который Нина Петровна помнила с его детства — когда маленький Дима получил свой первый атлас звездного неба и спал с ним в обнимку. Тот самый свет, который постепенно угасал в последние годы, когда его идею школьной обсерватории раз за разом отвергали на педсоветах, а личная жизнь никак не складывалась.
И как бы ни хотелось Нине Петровне возразить, она не могла отрицать: с этой Анной её сын снова начал светиться изнутри.
— Хорошо, приду я на вашу эту свадьбу, — наконец произнесла она. — Но учти, я буду наблюдать. И если эта твоя… Анна хоть раз посмотрит на тебя свысока, если хоть раз…
Дмитрий порывисто обнял мать, не дав ей закончить.
— Спасибо, мамуль. Свадьба тебе понравится, вот увидишь.
«Сомневаюсь», — подумала Нина Петровна, но промолчала, глядя в счастливое лицо сына.
Свадьба была как в каком-то заграничном фильме — не вычурная, но со вкусом. Проходила в планетарии, где над головами гостей плыли искусственные звезды, а вместо обычного марша звучала какая-то возвышенная космическая музыка. Нина Петровна чувствовала себя не в своей тарелке среди этого великолепия, особенно рядом с родителями невесты — холеной парой, от которой за километр веяло деньгами и связями.
— Нина, мы так рады наконец-то познакомиться с вами лично, — мать Анны, элегантная женщина с нитью крупного жемчуга на шее, приблизилась к ней с бокалом шампанского. — Анечка столько о вас рассказывала! Вы вырастили замечательного сына.
— Благодарю, — сухо ответила Нина Петровна, внутренне готовясь к снисходительности или, что еще хуже, жалости. Но женщина вдруг заговорила совсем о другом.
— Знаете, наша Анюта всегда была такой… рациональной. С детства: сначала школа с золотой медалью, потом университет с красным дипломом, потом карьера, карьера, карьера… Мы с мужем уже думали, что у неё кроме цифр в жизни ничего не будет.
Она сделала паузу, глядя на танцующих молодоженов. Дмитрий что-то шептал Анне на ухо, и та смеялась — легко, непринужденно, запрокидывая голову.
— А потом она познакомилась с вашим Димой и внезапно начала говорить о созвездиях, о каких-то туманностях… рассказывала, как они ездили смотреть метеоритный дождь за городом. Представляете? Наша Анюта, которая раньше отказывалась даже в пригород на шашлыки выезжать, вдруг сорвалась ночью в какое-то поле, чтобы смотреть на «падающие звезды».
Мать Анны перевела взгляд на Нину Петровну, и в ее глазах читалась искренняя благодарность.
— Спасибо вам за сына, который научил нашу дочь останавливаться и смотреть на звезды.
И Нина Петровна вдруг почувствовала, как что-то теплое разливается в груди. Может быть, только может быть, всё действительно будет хорошо?
Шли месяцы. Дмитрий с Анной жили в её — теперь уже их — доме.
Нина Петровна редко приезжала к ним, хотя невестка звонила исправно каждую неделю и настойчиво приглашала в гости. Причина была проста: Нина Петровна все еще чувствовала себя неуютно в этом роскошном особняке, где каждая вещь напоминала ей, что её сын женился на женщине не своего круга.
Но когда Дмитрий позвонил и сообщил, что их школьный проект получил грант, а затем как бы между прочим добавил, что Анна ждет ребенка — Нина Петровна не смогла отказаться от приглашения на семейный ужин.
Дома у молодых изменилось многое. В гостиной появились астрономические плакаты в стильных рамах, а на крыше и правда возникла небольшая обсерваторная пристройка, где Дмитрий теперь проводил дополнительные занятия для своих учеников. Одна из комнат постепенно превращалась в детскую — Анна была на пятом месяце, и живот уже заметно округлился под свободным платьем.
— Я так рада, что вы приехали, — улыбнулась она свекрови. — Дима сегодня задержится — у него педсовет, а потом дополнительное занятие с астрономическим кружком. Так что у нас есть время поболтать вдвоем.
Нина Петровна напряглась. Вот оно! Сейчас невестка начнет жаловаться на её сына, на его скромную зарплату, на то, что он все время пропадает со своими звездами…
— Представляете, я наконец-то разобралась в этих его созвездиях, — вместо этого сказала Анна, разливая чай. — Раньше смотрела в небо и видела просто точки, а теперь вижу Кассиопею, Андромеду… Даже Плеяды научилась находить. Дима говорит, что я делаю успехи.
Она рассказывала о школьной обсерватории, о том, как местные детишки теперь каждую пятницу приходят туда с родителями, о том, как загораются их глаза, когда они впервые видят кольца Сатурна.
— Знаете, я никогда не думала, что буду с таким увлечением считать звезды вместо цифр в отчетах, — засмеялась Анна. — Но теперь мне интереснее узнать о новой комете, чем о колебаниях на бирже. Хотя, конечно, работу я не брошу — финансовая подушка семье не помешает, особенно с ребенком.
Нина Петровна слушала невестку и не могла найти в ней ни капли той снисходительности, которой так боялась. Даже разговоры о деньгах Анна вела без малейшего намека на превосходство — просто как о части жизни, такой же естественной, как погода за окном.
— А вы бы не согласились помочь нам с детской? — вдруг спросила Анна. — Дима говорит, у вас замечательный вкус, а я совершенно не представляю, как обустроить комнату для малыша.
— Я? — удивилась Нина Петровна. — Но у вас наверняка есть дизайнеры, которые…
— Ну какие дизайнеры, — отмахнулась Анна. — Я хочу, чтобы в этой комнате была душа, а не модный интерьер из журнала. К тому же, вы вырастили Диму — значит, точно знаете, что нужно ребенку.
И снова Нина Петровна не нашла в словах невестки ни фальши, ни манипуляции — только искреннюю просьбу о помощи.
Июльская жара загнала людей под кондиционеры и в тень парков.
Анна, уже на восьмом месяце, проводила больше времени дома, лишь изредка выбираясь на короткие прогулки по вечерам. Дмитрий уехал на двухдневную педагогическую конференцию — представлять их школьный проект астрономической обсерватории.
Нина Петровна сама не знала, что привело ее в дом невестки в отсутствие сына. Может быть, беспокойство за беременную женщину, может быть, любопытство, а может — подсознательное желание найти наконец подтверждение своим опасениям.
— Нина Петровна! — Анна заметно обрадовалась, увидев свекровь на пороге. — Заходите скорее, я только что холодный морсик сделала. Будете?
Они устроились на террасе, защищенной от палящего солнца тентом и увитой диким виноградом. Разговор не клеился — они обсудили погоду, здоровье Анны, работу Дмитрия, и снова повисло неловкое молчание.
— Может, посмотрим, что с детской? — предложила Анна. — Дима наконец-то повесил мобиль с планетами, который вы подарили.
Они поднялись в детскую — светлую комнату с нежно-голубыми стенами и россыпью серебристых звезд на потолке. Под потолком действительно висел мобиль — точная миниатюрная копия Солнечной системы.
— Красиво, — искренне сказала Нина Петровна. — И шторы хорошо подобрали, как я и советовала.
— Без вас я бы ни за что не справилась, — улыбнулась Анна. — Вы же знаете, я в этих вещах полный ноль. Все мои познания о детях ограничивались книжками по психологии.
Она осторожно опустилась в кресло-качалку у окна и вдруг посмотрела на Нину Петровну с какой-то новой решимостью.
— Можно задать вам прямой вопрос?
Нина Петровна напряглась, но кивнула:
— Конечно.
— Чем я вам так не нравлюсь? — Анна говорила мягко, без обвинения. — Я же вижу, как вы напрягаетесь каждый раз, когда приходите к нам. Как будто ждете, что я сделаю что-то ужасное. Я люблю вашего сына, забочусь о нем, поддерживаю его увлечения… Скажите, в чем проблема? Чем я вам неугодила?
Нина Петровна не ожидала такой прямоты. Она отвела взгляд, разглядывая крошечные ботиночки, аккуратно расставленные на полке.
— Ты слишком… — она запнулась, подбирая слова. — Слишком успешна для него. Дима — обычный учитель, а ты — бизнес-леди с домом и машиной. Я все время думаю: что будет, когда тебе надоест его восторг звездами? Когда ты поймешь, что могла найти кого-то более… подходящего?
Анна молчала, не перебивая.
— У меня есть подруга, Галина, — продолжила Нина Петровна, чувствуя, что слова теперь льются сами. — Ее сын тоже женился на состоятельной девушке с собственным домом. Поначалу все было замечательно, но потом… Однажды они поспорили, и эта женщина посмотрела на него свысока и сказала: «Дом это мой, я купила его до замужества, так что у вашего сына тут никаких прав». И улыбнулась такой… снисходительной улыбкой.
Нина Петровна сглотнула ком в горле. История подруги до сих пор причиняла ей боль, словно это был ее собственный сын.
— Через полгода Галин мальчик остался у разбитого корыта. Жена выставила его, когда нашла кого-то «поперспективнее». У нее был свой дом, своя фирма, а что было у него? Небольшая зарплата ученого и чемодан с вещами. Он до сих пор не может прийти в себя, считает себя неудачником.
Анна слушала, не отрывая взгляда от лица свекрови.
— Я просто боюсь, что с Димой может случиться то же самое, — закончила Нина Петровна. — Боюсь, что однажды мой сын тоже услышит такие слова.
Повисла тишина, в которой было слышно только стрекотание цикад в саду и отдаленный шум газонокосилки соседа.
— Знаете, — наконец произнесла Анна, — я никогда, ни на секунду не думала о нашем доме как о «моём». С того момента, как Дима привез сюда свои книги и телескоп, как повесил свои любимые карты созвездий, как вбил первый гвоздь для полки в обсерватории — это стало нашим общим домом.
Она на мгновение задумалась, поглаживая округлившийся живот.
— Но я понимаю ваши страхи. Правда, понимаю. Завтра я предлагаю нам вместе съездить к нотариусу. Я хочу оформить дом в совместную собственность, на нас с Димой. Чтобы никогда, ни при каких обстоятельствах, та ситуация, о которой вы рассказали, не могла повториться.
Нина Петровна изумленно посмотрела на невестку.
— Ты… зачем? Ты вложила в этот дом столько денег, ты его заработала…
— Потому что я верю в наш брак, — просто ответила Анна. — И мне не нужны «запасные аэродромы». Я выбрала Диму не из-за его зарплаты, а потому что с ним я наконец-то научилась видеть не только цифры в отчетах, но и звезды в небе. Знаете, в мире финансов все так… рационально. А ваш сын смотрит на мир совсем иначе. Он может часами говорить о туманности Андромеды или о том, как менялся ландшафт Альп за миллионы лет. Кому-то это может показаться странным, но для меня это как глоток свежего воздуха.
Нина Петровна почувствовала, как к горлу подступает ком. Она вдруг увидела свою невестку совершенно в ином свете.
— Он всегда был таким… не от мира сего, — тихо произнесла она. — В детстве на уроках вместо примеров решал мог рисовать карты звездного неба. Я боялась, что практичная женщина не оценит этого. Будет смеяться, считать блажью…
— А я именно за это его и полюбила, — улыбнулась Анна. — За то, что он научил меня смотреть вверх, а не только на цифры в таблицах. Диме не обязательно быть директором банка, чтобы я его уважала. Достаточно того, что он видит красоту там, где я раньше видела только формулы.
Они замолчали, но теперь тишина между ними была другой — теплой, понимающей.
— Знаете что? — внезапно оживилась Анна. — Дима вернется только завтра вечером. Может, поужинаем вместе? А потом я покажу вам ту кулинарную книгу, о которой рассказывала. Там такие рецепты — пальчики оближешь!
И Нина Петровна неожиданно для себя согласилась.
Когда на следующий день Дмитрий вернулся домой, его встретила удивительная картина: мать и жена сидели на кухне, заразительно хохоча над какой-то историей. На столе лежали образцы тканей для штор в спальню, а в духовке томилась рулька, аромат которой наполнял весь дом.
— Дамы, я дома! — он не мог скрыть изумления. — Мама? Ты ночевала здесь?
— Да, в гостевой комнате, — кивнула Нина Петровна. — Мы с Аней немного заболтались вчера.
— «Немного» — это до трех часов ночи, — засмеялась Анна. — Твоя мама рассказывала, как ты в детстве сбежал из детского сада, чтобы посмотреть на солнечное затмение!
— О боже, только не эту историю! — притворно застонал Дмитрий, но глаза его сияли от счастья.
— Дим, мы завтра собираемся к нотариусу, — сказала Анна, подходя к мужу. — Я хочу оформить дом в совместную собственность.
— Но… зачем? — он растерянно посмотрел на жену. — Это же твой дом, ты за него столько лет выплачивала кредит!
— Теперь это наш дом, — твердо сказала Анна. — Дом, где будет расти наш ребенок и где ты построил свою мини-обсерваторию. Я хочу, чтобы юридически это тоже было нашим общим пространством.
Дмитрий перевел взгляд на мать, которая наблюдала за этим разговором с влажными глазами.
— Твоя жена — удивительная женщина, сынок, — тихо сказала Нина Петровна. — Теперь я это вижу.
Через месяц на свет появилась маленькая Софья. А когда девочке исполнилось полгода, Анна сделала еще один шаг, который окончательно растопил сердце Нины Петровны.
— Мы с Димой долго обсуждали это, — сказала она однажды за семейным ужином. — И у нас есть предложение. Мы хотим, чтобы вы переехали ближе к нам.
— Переехала? — удивилась Нина Петровна. — Куда?
— Помните участок рядом с нашим домом, который продавался? Мы его купили, — объяснила Аня. — И хотим построить там небольшой, но уютный дом для вас. Со всеми удобствами, отдельным входом — вы сохраните независимость, но будете рядом с внучкой. И сможете помогать нам с Софи, если захотите, — добавила она. — А еще… я бы хотела вернуться к работе, хотя бы частично. И для меня было бы огромным облегчением знать, что Софа с любящей бабушкой, а не с случайной няней.
Нина Петровна не знала, что сказать. Она смотрела на сына, на невестку, на спящую в колыбели внучку — и поняла, что все ее страхи были напрасны. Что иногда счастье приходит не в том обличье, которого ты ждешь. И что настоящая семья строится не на документах о собственности, а на доверии и любви.
Год спустя, когда маленькая Софи уже вовсю делала первые шаги в саду под присмотром бабушки, а Дмитрий стал заместителем директора школы по науке, благодаря успеху своей астрономической программы, Нина Петровна встретилась с подругой Галиной. Та по-прежнему горевала о судьбе своего сына, жалела его и обвиняла «эту выскочку-невестку».
— А у тебя как дела? — спросила Галина, с любопытством разглядывая посвежевшую, помолодевшую подругу. — Твой Димка все еще со своей богачкой?
— С моей невесткой, — мягко поправила Нина Петровна. — И с моей внучкой. И знаешь, Галя, я так ошибалась насчет их брака. Иногда внешние обстоятельства, вроде разницы в доходах, — это просто декорации. А настоящая суть отношений в другом — в том, как люди видят друг друга и поддерживают.
— Да ладно тебе, — скривилась Галина. — Ты просто смирилась. Богатые всегда найдут способ подчинить бедных.
Нина Петровна лишь улыбнулась. Она вспомнила, как два дня назад Анна с восторгом рассказывала о новой туманности, которую они с Дмитрием наблюдали в телескоп. Как увлеченно её сын объяснял что-то коллегам-учителям, приехавшим перенимать опыт. Как трогательно маленькая Софи тянулась к звездам на потолке своей детской.
— Знаешь, Галя, — наконец сказала она. — Иногда важно не то, сколько денег у кого в кармане, а то, сколько звезд человек может показать тебе в небе.
Галина недоуменно нахмурилась, но Нина Петровна только загадочно улыбнулась. Некоторые вещи невозможно объяснить тому, кто не готов их понять.
А фраза «Дом это мой, я купила его до замужества, так что у вашего сына тут никаких прав» так и осталась историей чужой семьи — предостережением, как не надо строить отношения, и напоминанием, что настоящая любовь всегда щедра и никогда не считает, кто сколько вложил.
