Рождение девочки разрушило всё, и Маша плакала то ли от счастья, то ли от облегчения. Бледная даже на фоне больничных стен Валя суетилась с беспомощным существом и вряд ли собиралась тратить хоть толику лишней энергии на разговоры, но Маша на сестру не обижалась и сквозь пелену наблюдала, как дёргаются крошечные ручки и как морщится личико.
Ребёнок её и только её — вот единственная чёткая мысль в абсолютной, глухой пустоте. У Маши не осталось сил радоваться и тому, что ещё жива, она лишь смотрела на быстрые и ловкие руки повитухи. Девочка. Её девочка!
Глухота скрыла шум на лестнице, и появление Гоши застало врасплох обеих. Вялая попытка прикрыть опавший живот провалилась, но восхищённые взгляды падали то на мать, то на дочь, а Вали в комнате будто и не было.
Валя бросила, не оборачиваясь:
— Зачем пришёл?
— Увидеть Машу и дочку.
Перемена тембра всё-таки заставила Вику оторваться от новорожденной, да и Маша вдруг увидела — Гоша изменился. Стал шире в плечах и старше лет на десять.
— Живые, — как обвинение буркнула Валя.
— Знаю. Так и должно быть.
— Откуда? — презрение зрело в её настороженном взгляде, готовясь дать волю гневу.
— Она мне обещала.
— Она? — Валя аккуратно положила девочку в прозрачную кроватку на колёсах и с вызовом повернулась к Гоше.
— Твоя мать — ведьма, — его речь и не думала сбиваться, — кое-что мне обещала, потому что я ей заплатил.
— Чем? И потом, моя мать — никакая не ведьма, она бы не стала …
— Валя, она не твоя мать, хватит себя обманывать. Ты такая же игрушка, как все остальные сёстры, включая Машу, но я хотя бы заключил честную сделку, а не пытался понравиться фальшивой мамочке.
— И чем же ты якобы заплатил, позволь поинтересоваться?
— Собой, чем же ещё? Моя жизнь за Машу и будущего ребёнка. На мне проклятие закончится.
— Вот так просто? Не смеши, — саркастический Валин смех испугал крошку, и та завозилась в пелёнке. Маша ощутила укол в груди, непривычное жжение и желание прижать к себе дочку, но встать не сумела, даже оторваться от кресла — и то не вышло.
— Нет, не просто. Было ещё условие, — Гоша нежно коснулся локтя Маши, но тронуть кряхтящий свёрток с дочкой не рискнул, — касательно тебя, Маша. Ты должна была полюбить и возненавидеть меня. Я тогда не понял, как это может случиться одновременно, но согласился. А ведь ведьма помогла, сама того не зная, когда заставила забыть о договоре до поры, пока ты не забеременеешь. Сам бы я так не сыграл.
— Зачем ты врёшь? — с обидой вскрикнула Валя. — Никто не обменяет две жизни на одну. Никто! Даже если мама…
— Мой сын не врёт, — хриплый голос Петра Петровича опередил мрачную фигуру на доли секунды, — я всё знаю. И всегда знал. Ведьма морочила голову сёстрам, но не наследникам проклятого рода. Какой смысл в наказании, если ты его не осознаёшь?
— Тогда зачем вы меня сюда вернули? Заставили помогать?
— Потому что вторая жизнь была твоя, Валя, — Пётр Петрович чуть виновато клюнул носом, — и это другая часть сделки.
— Постой, — Гоша побледнел, — я так не договаривался.
— Знаю, сынок, знаю. Тоня тоже меня бы не поняла, но куда деваться? Все эти пляски вокруг наследника… нужно прервать заколдованный круг. Если честно, я не колебался ни минуты. Ты был такой храбрый мальчик! Старался всех-всех спасти, но так не бывает. Приходится выбирать, — Пётр Петрович шагнул к Вале и сочувственно вздохнул.
— Ненавижу, — взвизгнула та, но Гоша опередил отца и загородил собой бедняжку.
— Только чудовище, — продолжала вопить Валя, — способно продать сына за внучку и невестку!
— Насчёт себя возражений нет, как я понимаю? — Пётр Петрович зловеще ухмыльнулся. — Рад, что ты трезво оцениваешь расклад.
— Ха, и как я не догадалась сразу? Думаете спасти себя?
— Ну а почему бы и нет? Сработало же! Родилась девочка, проклятие снято. Тоня поймёт, когда очухается, ведь окажется, что прощаться не надо. Вместе с Машей мы воспитаем прекрасную девочку. Начнём с чистого листа. Чище некуда.
— Нет, — Гоша поднял голову, — ты этого не сделаешь.
— Готов пожертвовать отцом? Машей? Или, может быть, дочерью? Цена давно названа, — Пётр Петрович скорчил гримасу.
— Нет, — размеренно произнёс Гоша, — ты не понял. Я не позволю пожертвовать Валей.
— Девчонкой, которая предавала тебя и своих сестёр снова и снова? Бегала кругами, ночью и днём, чтобы заставить тебя забыть про Машу? Иногда я реально думал, что у неё получится, но ты больно упрямый, сынок. Хватит, пора заканчивать.
Гоша оттолкнул отца.
— Я тебе не позволю.
— И что тогда будет? — Пётр Петрович позволил сыну взять себя за грудки и закатил глаза. Сам выберешь, кого спасти, Машу или дочь?
— Они живы. Я заплатил цену.
— Нужно ещё, — терпеливо повторил Пётр Петрович, — так что думай. Или выберешь Тоню? Женщину, заменившую маму?
— Нет, — фыркнул Гоша, — нет. Ни за что. И потом, нас двое. Я и зверь внутри. Разве это не считается?
— Спроси у неё, — Пётр Петрович нервно кивнул в сторону.
Гоша медленно обернулся и выпустил отцовскую рубашку.
На пороге стояла давнишняя кухарка в простой вязаной кофте и юбке, но улыбка её хорошего не предвещала. От полуграмотной и забитой бабы не осталось и следа.
— Мама, — еле шепнула Маша, — жива.
— Вспомнила? А что со мной сделается, — ведьма хихикнула, — да и куда ты без меня.
— Но ты-то куда делась? Почему бросила меня и заставила тоже забыть? — Маша с трудом, но опустила ноги.
— Соседи распознали ведьму и сожгли дом. В тебе, заметь, не во мне. Бывает, — флегматично заметила гостья и скользнула к детской кроватке, — но я пришла не за тем, чтобы извиняться. Прошлого не воротишь. Ты росла милой девочкой, лучшей из всех, но я в тебе не ошиблась. Ведьмина кровь — не вода. После стольких переселений душ найти подходящее тело! Не слишком красивое, но крепкое. Ну, здравствуй, дочка. А внучка-то как хороша! Что картинка.
Валя дёрнулась, как от удара хлыстом.
— Мам, ты же простишь его? Всех их? — Маша уже стояла, опираясь на поручень.
— Маша, сама доброта! — ведьма снова хихикнула. — Поражаюсь! Точно всё-всё вспомнила?
— Да, мам. Ты сумела вернуть её, — кивок на малышку, — но она не твоя, а моя. Мне решать.
— Да ну, неужели язык прорезался? После стольких лет в роли бессловесной овцы?
— Как видишь, — Маша преодолела расстояние до кроватки и прижала ребёнка к груди.
— И что ты решила? Простишь обидчика?
— Мам, я давно простила.
— Ну и зря.
— Он не принял жертву, ты слышала.
— Но папаша каков, а? Оценила?
Гоша сглотнул, а Пётр Петрович часто заморгал. Маша устало махнула мизинцем, и хозяин дома блаженно заулыбался, словно впервые увидел окружающих людей.
— Пускай доживает. Он ничего не вспомнит, даже жену свою. Достаточно?
— А этот? — ведьма игриво оглядела на Гошу. — Оставишь Валечке? Съест, не подавится. Любопытно только, кто кого.
— Оставь его, мама. Ты получила своё. Всласть потешилась.
— Воля твоя.
Ведьма засеменила за Машей с ребёнком. Длинная лестница поглотила шаги всей троицы, и только тогда Гоша обрёл способность вновь двигаться. Валя робко потянулась навстречу, но он бросился вон.
Дом опустел, двор тоже. Гоша метался по комнатам, пока не обнаружил, что с портрета в спальне исчезла тень. Одинокий старик уныло таращился на праправнука, и Гоша опустился на полог, сжал виски.
— Что с тобой, дорогой? — Валя заглянула в спальню. — Твой папа совсем плох, зачем-то спустился в подвал. Поговоришь с ним?
— О чём ты? — Гоша с неприязнью слушал женщину, что села рядом и спокойно положила руку на чужое колено, как делают лишь супруги.
— Как о чём, милый? Он твой отец, а не мой. Хотя бы иногда вспоминай об этом. Твоя мама просит спуститься и поговорить. Наверное, надеется, что хоть тебя он признает.
— А ты что здесь делаешь? — Гоша снял её руку с колена.
— То, что положено жене. В горе и радости…
Только сейчас Гоша осознал, что на безымянных пальцах у них по кольцу. Одинаковому.
— Чьей жене? — Гоша ещё не верил в очевидное.
— Твоей, чьей же ещё? — Валя хохотнула, но на колено больше не покушалась.
— А Маша?
— Какая ещё Маша? Ты здоров? — Валя сердито шлёпнула свободной ладонью. — Только не начинай, мне отца твоего хватает. Женился на медработнике, так что теперь, можно издеваться над человеком?
С Машей он потом встретился. В торговом центре мелькнул знакомый силуэт: женщина на эскалаторе так и стояла спиной, зато девочка чуть шею не вывернула и внимательно изучала его ошарашенную физиономию.
— Куда уставился? — насмешливо окрикнула Валя, и Гоша на миг отвлёкся, а потом там уже никого не было.
— Никуда, — злить Валю он не планировал, да и мать молилась на такую невестку. Без неё отец бы давным-давно сдал.
— Опять про Машу свою фантазируешь? — Валя хитро прищурилась, а потом чмокнула его в щёку. — Нет бы о живой жене так мечтать. Всё феи какие-то, легенды дурацкие сочиняешь. Даром что историк! Сказочник!
Гоша не спорил. Берёг секрет. Может быть, когда-нибудь… Но не сейчас.
КОНЕЦ.
