— Привет, мам, давно не виделись, — улыбнулся Рома, входя в ярко освещенную прихожую.
— Здравствуйте! — Ира тепло пожала руку свекрови. — Давно не виделись!
— Опять без гостинцев приехали? А сами, небось, сейчас чай просить будете. — Елизавета Дмитриевна покачала головой, по очереди глядя на Иру и Рому.
Ира переглянулась с мужем и молча достала из объемной сумки пакет с продуктами. На стол легли: французский сыр с голубой плесенью, пачка цейлонского чая и свежайшая буженина из фермерской лавки.
— Мам, мы же всегда с гостинцами приходим, — Рома придвинул покупки к матери. — Вот, специально в центр заезжали.
— Ну-ну, — свекровь поджала губы, разглядывая принесенное. — А в прошлый раз весь мой сыр съели, я неделю его берегла. Вечно вы у меня все съедаете, а сами никогда ничего не приносите.
— Елизавета Дмитриевна, так мы же… — начала было Ира, но осеклась, заметив предупреждающий взгляд мужа.
Это повторялось из раза в раз. Каждое воскресенье они приезжали к свекрови, неизменно с хорошими гостинцами. И каждый раз слышали упреки в том, что объедают старушку.
Рома прошел на кухню поставить чайник. Ира принялась раскладывать принесенные деликатесы на тарелки, когда в дверь позвонили.
— А, Валечка! — оживилась Елизавета Дмитриевна. — Проходи, милая. Мы как раз чай собираемся пить.
На пороге появилась соседка — полная женщина лет шестидесяти с крашенными в морковный цвет волосами.
— Лизонька, я на минуточку, — Валентина Сергеевна бочком проскользнула в квартиру. — Ой, а у вас гости!
— Да вот, дети приехали, — как-то без особой радости отозвалась свекровь.
Ира заметила, как цепко оглядела соседка накрытый стол, задержав взгляд на французском сыре.
— Ох, Лизонька. Беда у меня. Внуки нагрянули, а у меня хоть шаром покати. До пенсии еще неделя…
Эта история повторялась уже который месяц. Внуки у Валентины Сергеевны «нагрянули» в третий раз за последние две недели. И каждый раз добросердечная Елизавета Дмитриевна собирала соседке пакет с продуктами.
— Сейчас что-нибудь соберу, — засуетилась свекровь, направляясь к холодильнику.
— Мам, может не надо? — попытался остановить ее Рома. — Мы же для тебя принесли.
— Что значит не надо? — возмутилась Елизавета Дмитриевна. — Человек в беде, а ты жадничаешь?
Ира наблюдала, как свекровь складывает в пакет принесенный ими сыр, буженину и еще какие-то продукты из холодильника. Валентина Сергеевна причитала и благодарила, то и дело косясь на молодую пару.
Когда соседка ушла, Елизавета Дмитриевна снова завела привычную песню:
— Вот видите, людям помогать надо. А вы только и знаете, что ходить сюда да объедать меня.
— Мама, — не выдержал Рома, — мы же только что принесли все это. И в прошлый раз тоже. И позапрошлый…
— Вот именно! — подхватила свекровь. — Принесете, сами все съедите, а мне что остается?
Ира молчала. Она уже поняла, что спорить бесполезно. Но в глубине души росло раздражение. Не из-за продуктов — из-за несправедливости ситуации.
На следующей неделе они снова приехали к свекрови. На этот раз привезли дорогие конфеты и красную рыбу. Елизавета Дмитриевна встретила их с непривычно растерянным видом.
— Что случилось, мам? — спросил Рома, заметив ее состояние.
— Да вот, в магазин вчера ходила. Аля Петровна из пятой квартиры такое рассказала…
— Что рассказала? — Ира насторожилась.
— Будто вы меня объедаете. Будто я тут впроголодь сижу из-за вас, — Елизавета Дмитриевна промокнула глаза платочком. — Я-то знаю, что неправда это. Но так обидно…
— Откуда такие слухи? — Рома нахмурился.
— Валентина Сергеевна всем рассказывает, — вздохнула свекровь. — Говорит, сама видела, как вы продукты мои забираете.
Ира сжала кулаки от возмущения. Так вот в чем дело! Соседка, которая регулярно выпрашивала у свекрови продукты, теперь их же и очерняет.
— Мам, да ты что! — воскликнул Рома. — Мы же наоборот…
В дверь позвонили. На пороге стояла Валентина Сергеевна собственной персоной.
— Лизонька, солнышко! — пропела она. — Ой, а я думала, ты одна.
— Проходите, Валентина Сергеевна, — неожиданно твердо сказала Ира. — Нам как раз нужно поговорить.
Соседка замялась в дверях, но отступать было некуда.
— О чем это? — улыбка на ее лице стала натянутой.
— О том, что вы рассказываете соседям, — Ира говорила спокойно, но решительно. — О том, как мы якобы объедаем Елизавету Дмитриевну.
— Я? Да что вы! Кто вам такое сказал?
— Весь подъезд обсуждает, — подал голос Рома. — И все почему-то ссылаются на вас.
Валентина Сергеевна побледнела, потом покраснела.
— Я просто беспокоюсь о Лизоньке, — проговорила она. — Вижу же, как она продукты свои раздает…
— Свои? — переспросила Ира. — Те самые, которые мы приносим каждое воскресенье? Которые вы потом выпрашиваете?
Елизавета Дмитриевна изумленно переводила взгляд с соседки на невестку.
— Валя, так это правда? — тихо спросила она. — Ты про моих детей такое говоришь?
— Да я же как лучше хотела! — выпалила Валентина Сергеевна. — Ты же совсем одна, надо же тебя защищать…
— От кого? — Елизавета Дмитриевна встала. — От собственных детей? Которые каждую неделю приезжают, гостинцы привозят? А ты эти гостинцы выпрашиваешь, а потом еще и их же очерняешь?
— Я пойду, пожалуй, — пробормотала соседка, пятясь к двери.
— Идите, — кивнула Ира. — И больше не надо заботиться о нашей семье таким образом.
Когда за Валентиной Сергеевной закрылась дверь, в квартире повисла тишина. Елизавета Дмитриевна медленно опустилась на стул.
— Простите меня, — наконец проговорила она. — Я и правда глупостей наделала.
— Мама, ну что ты, — Рома присел рядом. — Ты просто слишком добрая.
— Не добрая, а бестолковая, — покачала головой свекровь. — Вы мне каждую неделю такие гостинцы носите, а я все ворчу. А эта… — она запнулась, — все выпрашивает и выпрашивает. И ведь не бедная живет, пенсия у нее больше моей.
Ира начала раскладывать на столе принесенные продукты.
— Давайте чай пить, — предложила она. — С конфетами новыми.
— Сейчас пирог достану, — спохватилась Елизавета Дмитриевна. — Я с утра испекла, специально для вас берегла.
Эти слова прозвучали совсем не так, как раньше. Не с укором, а с теплотой.
За чаем разговор потек иначе, чем обычно. Свекровь впервые рассказала, как ей одиноко после того, как не стало отца Ромы. Как Валентина Сергеевна начала захаживать каждый день, вроде бы по-соседски, с разговорами.
— Она так жалостливо просит, — вздохнула Елизавета Дмитриевна. — То внуки голодные, то пенсию задержали. А я после папиной болезни привыкла экономить, вот и начала откладывать, берегла все. А когда вы приходили, мне казалось, что все мои запасы исчезают.
— Так это не мы их съедали, — мягко заметила Ира.
— Вижу теперь, — кивнула свекровь. — Валька все выносила. А я на вас ворчала.
Через неделю они приехали снова. На этот раз Елизавета Дмитриевна встретила их совсем по-другому.
— А я пирогов напекла, — сообщила она с порога. — И борщ сварила, как ты любишь, Ромочка.
— Мам, мы же с гостинцами, — улыбнулся сын, доставая пакеты.
— Знаю-знаю, — махнула рукой свекровь. — Но я теперь по-другому решила. Хватит запасы копить. Давайте лучше вместе обедать, чай пить, разговаривать.
Ира с удивлением отметила, как помолодело лицо свекрови, когда исчезло привычное выражение недовольства.
Валентина Сергеевна позвонила в дверь, когда они уже сели за стол.
— Лизонька, — донесся из-за двери ее голос. — Это я, открой.
Елизавета Дмитриевна расправила плечи и громко ответила:
— Не могу, Валя. У меня дети в гостях, обедаем.
— Так я на минуточку, — не сдавалась соседка.
— В другой раз, — твердо сказала свекровь. — И лучше в магазин ходи, не надо у меня продукты просить.
После этого случая жизнь изменилась. Воскресные визиты стали другими. Теперь они вместе готовили обед, долго сидели за столом, разговаривали обо всем на свете. Елизавета Дмитриевна будто оттаяла, стала рассказывать истории из жизни, интересоваться делами детей.
Однажды в среду вечером раздался неожиданный звонок.
— Ирочка, — раздался в трубке голос свекрови. — Я завтра пирожки буду печь. Может, заедете с Ромой после работы?
Ира от удивления не сразу нашлась с ответом. Раньше Елизавета Дмитриевна никогда не звала их просто так, среди недели.
— Конечно, заедем, — наконец ответила она. — Вам что-нибудь привезти?
— Ничего не надо, — в голосе свекрови слышалась улыбка. — Я сама накрою. Просто соскучилась.
На следующий день они приехали после работы. В подъезде встретили соседку Алю Петровну, которая раньше косо на них поглядывала. Теперь она приветливо поздоровалась.
— К маме? — спросила она. — Она с утра пирожки печет, весь подъезд ароматом заполнила.
Дверь открыла сияющая Елизавета Дмитриевна.
— Проходите скорее, — засуетилась она. — Я тут наготовила, сейчас чай будем пить.
На кухне их ждал накрытый стол. Пышные пирожки, варенье, конфеты. И никаких упреков, никаких намеков на то, что они что-то съедают.
— Мам, ты что, весь день готовила? — удивился Рома.
— А что мне еще делать? — улыбнулась свекровь. — Раньше я все копила, берегла. А для кого? Теперь вот готовлю, вас жду. Так душе радостнее.
В дверь позвонили. Ира напряглась, но это оказалась не Валентина Сергеевна.
— Лизавета Дмитриевна, — раздался голос соседки сверху. — Можно к вам на минутку?
— Проходите, Нина Васильевна, — пригласила свекровь. — Мы как раз чай пьем.
Соседка, приятная женщина лет семидесяти, присела к столу.
— А я слышу, у вас весело, — сказала она. — Раньше-то тихо было. А теперь часто дети приезжают, готовите вместе.
— Да, — кивнула Елизавета Дмитриевна. — Знаете, Нина Васильевна, я ведь сама виновата была. Все копила что-то, берегла. А дети мои каждую неделю приезжали, гостинцы привозили. А я ворчала на них, представляете?
— Бывает, — понимающе отозвалась соседка. — А Валентина-то к вам больше не ходит?
— Нет, — твердо ответила свекровь. — Незачем. У меня свои дети есть.
Ира смотрела на свекровь и не узнавала ее. Куда делась та вечно недовольная женщина, которая каждое воскресенье встречала их упреками? Теперь перед ней сидела другая Елизавета Дмитриевна — живая, улыбчивая, открытая.
Вечер пролетел незаметно. Они пили чай, разговаривали, смеялись. Нина Васильевна рассказывала забавные истории из жизни подъезда, Елизавета Дмитриевна вспоминала молодость, Рома делился рабочими новостями.
Когда собрались уходить, свекровь вдруг обняла Иру.
— Спасибо тебе, — шепнула она.
— За что?
— За то, что открыла мне глаза. Я ведь чуть не потеряла самое дорогое — своих детей. Все копила что-то, берегла, а радости не было. А теперь вот научилась жить по-другому.
С тех пор прошло несколько месяцев. Теперь они приезжали к свекрови не только по воскресеньям. Иногда заезжали после работы, иногда она сама звонила, звала на пирожки или просто поговорить. Валентина Сергеевна перестала появляться, нашла себе другую жертву для своих манипуляций.
А на днях Елизавета Дмитриевна удивила их новым предложением:
— Давайте на дачу поедем в выходные? Шашлыки пожарим, воздухом подышим. Я там клубнику посадила, как раз поспела.
Они переглянулись с Ромой и улыбнулись. Кто бы мог подумать, что история с вечным недовольством и обвинениями в том, что они объедают свекровь, закончится такой теплой семейной идиллией.— Ты опять переставила мою любимую вазу? — Марина задумчиво провела пальцем по пыльному следу на комоде.
— Милая, я даже не прикасался к твоим вещам, — Андрей привычно поцеловал жену в щеку, торопливо собирая документы в портфель. — У тебя просто профессиональная деформация — вечно замечаешь то, чего нет.
— Да? А эти отпечатки на стекле? Смотри — четкие следы пальцев, — она подошла к старинному серванту, служившему выставочным образцом её работ.
— Марин, ну сколько можно? Может, это ты сама вчера протирала и забыла?
— Нет, я всегда работаю в перчатках, ты же знаешь. И вообще, в последнее время что-то странное творится — то шкатулка не там стоит, то ящики по-другому задвинуты…
— Тебе нужно больше отдыхать, — Андрей нежно обнял жену за плечи. — Ты целыми днями возишься со своей мебелью, вот и мерещится всякое.
— Может быть, — неуверенно протянула Марина, разглядывая собственное отражение в начищенной до блеска дверце комода. — Но знаешь, что самое удивительное? Вчера я специально оставила пылинки на углу столика — хотела проверить свою теорию. А сегодня они лежат совсем по-другому, будто кто-то протирал…
— Паранойя, — рассмеялся муж, застегивая пиджак. — Слушай, я сегодня задержусь — важная встреча с инвесторами. Не жди меня к ужину.
— Опять? — Марина нахмурилась. — Третий раз за неделю…
— Работа, милая. Ты же знаешь — этот проект очень важен для меня.
Когда за мужем закрылась дверь, Марина еще раз внимательно осмотрела мастерскую. За три года она превратила обычную квартиру в настоящую творческую студию — каждый угол здесь дышал историей и красотой. Антикварная мебель была её страстью — она могла часами колдовать над потускневшим лаком, возвращая к жизни старинные комоды и серванты.
Но в последние месяцы что-то изменилось. Она всё чаще ловила себя на ощущении чужого присутствия, будто кто-то невидимый хозяйничал в её пространстве. Вещи словно жили своей жизнью — переползали с места на место, оставляли загадочные следы…
— Так, хватит, — решительно тряхнула головой Марина. — Нужно работать.
Она надела любимый рабочий фартук, натянула тонкие перчатки и склонилась над очередным «пациентом» — изящным туалетным столиком середины XIX века. Но сосредоточиться не получалось — мысли упрямо возвращались к странностям последних недель.
— Андрей врет, — пробормотала Марина, аккуратно счищая старый лак с поверхности столика. — Или я действительно схожу с ума…
Она достала телефон и открыла галерею — здесь хранились фотографии всех её работ. Каждый предмет мебели она снимала до реставрации и после, документируя все этапы. Внезапно внимание привлек незнакомый снимок — кто-то фотографировал крупным планом резьбу на дверце старинного буфета. Марина точно помнила, что не делала такого кадра.
Встревоженная находкой, она начала просматривать все папки — и обнаружила еще несколько странных фотографий. На них были засняты детали её работ, причем с особым вниманием к технике реставрации. Руки задрожали — значит, она не сошла с ума, в квартире действительно кто-то бывает!
Первым порывом было позвонить мужу, но что-то остановило. Марина медленно опустилась в кресло, пытаясь собраться с мыслями. Если в квартиру приходят посторонние, они должны как-то попадать внутрь. Ключи есть только у неё и Андрея…
— Господи, неужели он… — прошептала она, но тут же отбросила эту мысль. — Нет, нужно во всем разобраться.
Следующие два часа она потратила на то, чтобы заказать и установить миниатюрные камеры наблюдения. Специалист оказался понимающим и не задавал лишних вопросов. К вечеру в квартире появились три незаметных «глаза» — один в прихожей, второй в мастерской и третий в гостиной.
Андрей вернулся за полночь. От него пахло дорогим коньяком и женскими духами.
— Важная встреча? — спросила Марина, стараясь, чтобы голос звучал обычно.
— Да, пришлось обсудить детали с потенциальными партнерами, — он устало потер виски. — Прости, что так поздно.
— Ничего, — она улыбнулась. — Я всё равно работала. Знаешь, сегодня заканчиваю столик для той дамы из Павловска. Помнишь, я рассказывала?
— А, да-да, — рассеянно отозвался муж, но в глазах мелькнуло что-то странное. — Тот самый, с перламутровыми вставками?
— Нет, это был другой заказ, — медленно произнесла Марина. — Тот давно готов.
Андрей смешался, но быстро взял себя в руки:
— Прости, дорогая, я совсем замотался с этим проектом. Пойду в душ и спать.
Марина долго лежала без сна, прислушиваясь к ровному дыханию мужа. В голове крутились обрывки мыслей, подозрений, догадок. Утром она первым делом проверила камеры — и замерла от неожиданности. В десять часов, когда она была на встрече с заказчиком, в квартиру вошли трое — пожилая супружеская пара и элегантная женщина лет пятидесяти.
Они не таились и не спешили — уверенно прошли в мастерскую, где незнакомка начала внимательно осматривать и фотографировать мебель. Особый интерес у неё вызвал секретер, над которым Марина работала последний месяц. Пожилая женщина что-то негромко объясняла, показывая на детали резьбы.
— Мама и папа? — Марина узнала родителей мужа, которых видела всего пару раз за три года брака. Они жили в другом городе и редко приезжали к сыну. — Но кто эта женщина?
Запись показала, что визитеры провели в квартире больше часа. Они открывали ящики, изучали инструменты, фотографировали образцы лаков и красок. А потом также спокойно ушли, оставив всё «почти как было» — теперь Марина понимала причину этих микроскопических изменений в расположении предметов.
Она достала ноутбук и открыла браузер. Потратив час на поиски, нашла то, что искала — фотография той самой элегантной незнакомки на сайте антикварного салона «Наследие». Вера Дмитриевна Савельева, владелица сети магазинов антиквариата и реставрационных мастерских.
— Вот оно что, — прошептала Марина. — Теперь понятно…
Её маленькая мастерская в последнее время получала всё больше заказов — состоятельные клиенты передавали контакты друг другу, многие отказывались от услуг крупных салонов в пользу работы с ней. Особенно после того случая с комодом маркизы — Марина сумела отреставрировать его так, что даже эксперты не смогли отличить новые детали от оригинальных.
К вечеру она разработала план. Для начала нужно было проверить еще одну догадку…
— Андрей, милый, — промурлыкала она, когда муж вернулся с работы. — У меня для тебя сюрприз.
— Да? — он настороженно посмотрел на жену.
— Помнишь, ты говорил, что тебе нужны деньги для проекта? Я тут подумала — может, продадим мой старый секретер? Тот, который я реставрировала для выставки. Вера Дмитриевна из «Наследия» давно на него заглядывается…
Андрей побледнел и пролил кофе на рубашку:
— Ты… ты знакома с Верой Дмитриевной?
— Нет, — Марина спокойно промокнула салфеткой пятно на скатерти. — Но ты, похоже, знаком. И твои родители тоже.
Андрей тяжело опустился на стул, избегая смотреть жене в глаза. В комнате повисла тягостная тишина, нарушаемая только тиканьем старинных часов — первой самостоятельной работы Марины.
— Я всё могу объяснить, — наконец произнес он.
— Неужели? — Марина присела напротив. — Тогда объясни, почему твои родители вместе с этой женщиной шарятся по моей мастерской? Почему ты врал мне? И главное — зачем им мои секреты реставрации?
— Я должен ей деньги, — глухо ответил Андрей. — Много денег. Тот проект, о котором я говорил… Это была афера. Я поверил не тем людям, вложился в сомнительную схему и потерял всё. А деньги были заемные — у Веры Дмитриевны.
Марина молчала, ожидая продолжения.
— Когда она узнала, что я женат на реставраторе, предложила сделку — она простит долг, если получит доступ к твоим технологиям. Её мастера не могут добиться такого качества, клиенты уходят…
— И ты согласился? — тихо спросила Марина.
— А что мне оставалось? — он наконец поднял глаза. — Я был в отчаянии. Родители предложили помощь — мама ведь когда-то тоже занималась реставрацией, она смогла бы оценить твои методы…
— Подожди, — Марина подняла руку. — Твоя мама реставратор?
— Была. Двадцать лет назад у неё была своя мастерская. Но пришла Вера со своей сетью салонов, переманила всех клиентов, а потом подставила маму с поддельным антиквариатом. Репутация была уничтожена.
Марина встала и подошла к окну. За стеклом моросил унылый осенний дождь, размывая очертания домов.
— И вместо того, чтобы рассказать мне правду, ты пустил в мой дом чужих людей. Позволил им копаться в моих вещах, красть мои наработки…
— Я хотел защитить тебя! — воскликнул Андрей. — Думал, если Вера получит что хотела, она оставит нас в покое.
— Защитить? — Марина резко обернулась. — Ты предал меня. Предал всё, что для меня важно.
В этот момент в дверь позвонили. На пороге стояла Вера Дмитриевна собственной персоной — безупречный макияж, дорогой костюм, снисходительная улыбка.
— Добрый вечер, — она шагнула в прихожую, не дожидаясь приглашения. — О, вижу, у вас серьезный разговор? Как кстати.
— Что вам нужно? — холодно спросила Марина.
— Деловое предложение, дорогая, — Вера устроилась в кресле, закинув ногу на ногу. — Я наслышана о вашем таланте. И готова предложить место главного реставратора в моей сети. Достойная зарплата, полное оснащение, база клиентов…
— А взамен?
— Ваши методы станут собственностью компании. Ну и долг вашего мужа мы спишем, разумеется.
Марина молчала, разглядывая женщину напротив. Сколько таких мастерских она поглотила? Сколько судеб сломала?
— Знаете, — наконец произнесла она. — Я тут подумала о том комоде маркизы…
— О, это была потрясающая работа! — оживилась Вера. — Именно такой уровень мне нужен.
— Да, особенно тот секрет с патиной, верно? Когда старое дерево выглядит так естественно…
— Именно! — в глазах Веры мелькнул хищный огонек. — Вы ведь поделитесь технологией?
— Конечно, — улыбнулась Марина. — Прямо сейчас покажу. Андрей, будь добр, принеси мой телефон из спальни.
Когда муж вышел, она наклонилась к Вере:
— Только есть один нюанс. Видите ли, тот комод — подделка. Искусная, не спорю, но подделка. И если об этом узнает маркиза…
Вера побледнела:
— Что вы хотите?
— Немногого. Вы забываете о долге Андрея и больше никогда не появляетесь в моей жизни. Иначе маркиза получит очень интересное письмо с фотографиями и экспертным заключением.
— Вы блефуете, — прошипела Вера.
— Проверим? — Марина достала из ящика стола папку с документами. — Экспертиза подлинности, сравнительный анализ древесины, заключение по лакокрасочному покрытию… Всё здесь.
Когда вернулся Андрей, Вера уже стояла в прихожей:
— Что ж, думаю, мы друг друга поняли. Не буду мешать вашему семейному разговору.
Дверь за ней закрылась. Марина повернулась к мужу:
— А теперь поговорим о нас…
— Значит, ты готов был отдать все мои секреты, наработки, годы труда — и ради чего? — Марина устало опустилась в кресло. — Чтобы покрыть свои долги?
Андрей нервно теребил галстук:
— Я не знал, что делать. Эта женщина… она как удав. Сначала предложила инвестиции в проект, потом выдала кредит под грабительские проценты, а когда я прогорел — начала давить. Угрожала не только мне, но и родителям.
— А они? Как могли пойти на это? — Марина встала и подошла к буфету, где хранились старые фотографии их свадьбы. На одной из них свекровь улыбалась, обнимая невестку. — Особенно твоя мама… Она же знает, что значит потерять дело всей жизни.
— Мама… — Андрей горько усмехнулся. — Знаешь, она ведь поначалу была против. Но потом Вера что-то сказала ей, какой-то разговор наедине — и мама изменилась. Стала помогать, объяснять, что и как фотографировать…
В комнате повисла тяжелая тишина. За окном сгущались сумерки, в старой люстре мягко мерцали лампы, отбрасывая причудливые тени на стены.
— Я должна поговорить с твоей мамой, — наконец сказала Марина. — Не по телефону. Пригласи их завтра на ужин.
— Ты уверена? — Андрей недоверчиво посмотрел на жену. — После всего…
— Уверена. И да, Андрей… Тот комод маркизы — он настоящий. Я просто блефовала с Верой.
На следующий вечер в их квартире снова звучали чужие голоса. Но теперь всё было по-другому — Марина сама встречала гостей, сама провожала их в гостиную. Свекровь выглядела постаревшей и виноватой.
— Лидия Павловна, — Марина разлила чай по чашкам. — Расскажите мне о вашей мастерской. Той, что была двадцать лет назад.
Свекровь вздрогнула, пролив немного чая на блюдце:
— Зачем ворошить прошлое? Всё давно быльем поросло…
— Нет, не поросло, — мягко возразила Марина. — Иначе вы бы не помогали Вере. Что она вам сказала? Чем убедила?
Лидия Павловна долго молчала, разглядывая узор на чашке. Потом тихо произнесла:
— Она предложила вернуть мне мастерскую. Сказала, что если я помогу получить твои секреты, она отдаст мне один из своих салонов. Тот самый, который когда-то был моим…
— И вы поверили? — Марина покачала головой. — После всего, что она сделала?
— Я… я просто очень устала жить с этой болью, — голос свекрови дрогнул. — Понимаешь, когда теряешь дело всей жизни, это как потерять часть души. Каждый день просыпаешься и думаешь — а что, если бы тогда всё сложилось иначе?
Марина встала и подошла к старинному комоду:
— Знаете, этот комод был моей первой серьезной работой. Я купила его на барахолке за копейки — он был в ужасном состоянии, трухлявый, облезлый. Все говорили — проще выбросить. Но я чувствовала — в нем есть душа.
Она провела рукой по полированной поверхности:
— Три месяца я по крупицам собирала информацию о таких комодах, искала правильные материалы, пробовала разные техники. И знаете что? Я бы с радостью поделилась этими знаниями. Если бы вы просто пришли и попросили.
В глазах Лидии Павловны блеснули слезы:
— Прости нас, девочка. Мы все поступили подло.
— Знаете что? — Марина улыбнулась. — У меня есть идея. Помните тот особняк на набережной? Который выставили на продажу?
Все недоуменно посмотрели на нее.
— Андрей, помнишь, я говорила, что откладываю деньги? Так вот, я присмотрела это здание для новой мастерской. Там хватит места для двух реставраторов…
— Ты предлагаешь… — свекровь задохнулась от волнения.
— Давайте начнем всё сначала, — просто сказала Марина. — Без обмана, без воровства чужих секретов. Просто две женщины, которые любят старую мебель и умеют возвращать ей жизнь.
Андрей молча встал и крепко обнял жену. В его глазах стояли слезы:
— Ты удивительная. Прости меня, я такой идиот…
— Да, ты идиот, — согласилась Марина. — Но ты мой идиот. И я дам тебе шанс исправиться.
