— Сколько времени ты врёшь маме? Мне? Всем?
Всеволод Константинович тяжело вздохнул:
— Два месяца. Я собирался сказать… Искал подходящий момент.
— Подходящий момент? — внутри всё клокотало, но Назар заставил себя говорить тихо — не хватало ещё устроить сцену в кафе. — А мама? Она ведь знает про вас?
— Ты заметил, что она опять переставила все специи? — голос Ларисы звучал внешне спокойно, но в нём слышалось плохо скрытое раздражение.
— Заметил… — Назар со вздохом положил очередную вилку в ящик. Звякнула последняя тарелка. — И солонку снова передвинула поближе. Говорит, так удобнее будет.
— Удобнее… — эхом отозвалась Лариса, нервно комкая кухонное полотенце. — А про мой борщ слышал? Что нужно сначала обжаривать морковь с луком, а потом уже добавлять свёклу? И что у неё всегда по-другому получается?
Назар на секунду замер, потом повернулся к жене:
— Лара, я знаю. Я всё слышал.
— Знаешь… — она отвернулась к окну, за которым догорал воскресный вечер. — А ещё знаешь, что она заглянула в нашу спальню, пока я мыла посуду? Якобы проверить, хорошо ли проветривается комната. И как бы между делом заметила, что шторы надо бы другие повесить.
Повисла тяжёлая пауза. Сиреневые сумерки медленно заползали в кухню, окрашивая стены в густые вечерние тона.
— Почему твоя мать все выходные проводит у нас? — робко проговорила Лариса, и её голос дрогнул.
Назар опустил полотенце и притянул жену к себе:
— Я сам не понимаю, что происходит. Она никогда такой не была. Даже когда я в университете учился, не контролировала так. А сейчас… — он помолчал. — Что-то с ней не так в последнее время. Я пытался спрашивать, но она только отмахивается – всё хорошо, просто соскучилась.
— Назар, я больше не могу, — Лариса уткнулась лбом в плечо мужа. — Я пытаюсь быть хорошей невесткой, правда пытаюсь. Но такое ощущение, что я в собственном доме гостья, а твоя мама здесь хозяйка.
Всего полгода назад всё было совсем иначе. Лариса помнила их первую встречу на новогоднем корпоративе – она тогда только устроилась в отдел персонала, а Назар уже три года работал ведущим программистом. Высокий, немного застенчивый, он сразу приглянулся Ларисе своей мягкой улыбкой и внимательным взглядом. Пока коллеги шумно праздновали, они просидели весь вечер в углу, увлечённо обсуждая любимые книги и делясь историями из жизни.
Назар красиво ухаживал – без излишней романтики, но с какой-то подкупающей искренностью. А через четыре месяца сделал предложение. Глафира Михайловна на помолвке растрогалась до слёз, обнимала будущую невестку, говорила, что теперь у неё будет дочка, о которой она всегда мечтала.
Свадьбу сыграли скромную, только для самых близких. Квартиру снимали недалеко от работы – небольшую, но светлую. Назар к тому времени уже три года копил на первый взнос по ипотеке, и теперь они вместе просматривали варианты будущего жилья. А пока обживались на съёмной – Лариса завела на подоконнике базилик и мяту, притащила откуда-то старое плетёное кресло, которое они вместе реставрировали по выходным. Назар оборудовал себе рабочий уголок, где допоздна сидел над заказами – хотелось побыстрее накопить на собственное жильё.
Первые недели семейной жизни пролетели в приятных хлопотах. Глафира Михайловна заходила редко, всегда предварительно позвонив. Забегала на обед, интересовалась, не нужна ли помощь, но никогда не задерживалась надолго. «У молодых должно быть своё пространство», – говорила она тогда.
А потом что-то изменилось. Сначала она стала заглядывать чаще, потом – оставаться до ужина. Теперь каждые выходные проводила у них, приезжая с утра и уезжая затемно. И с каждым визитом всё больше и больше вмешивалась в их жизнь.
Назар припарковался у родительского дома. После работы решил заехать к матери – может, удастся понять, что с ней происходит.
Глафира Михайловна открыла почти сразу:
— Сынок? Проходи скорее! — она засуетилась в прихожей. — Сейчас чаю поставлю…
— Мам, погоди, — Назар мягко перехватил её за локоть. — Давай поговорим.
В просторной кухне, где он провёл все свои школьные годы, было непривычно тихо. Назар огляделся: на столе – одинокая чашка с недопитым чаем, в мойке – единственная тарелка…
— Мам, что происходит? — он сел напротив матери. — Почему ты каждые выходные проводишь у нас? Раньше же такого не было.
Глафира Михайловна дёрнула плечом:
— А что такого? Материнское сердце беспокоится. Вы молодые, неопытные…
— Мам, — Назар подался вперёд, — мне тридцать два. Какие «неопытные»? И Лариса прекрасно справляется с хозяйством.
— Ну вот! — в голосе матери появились капризные нотки. — Уже и мать зайти не может! Сразу – не лезь, не учи… А я, между прочим, всю жизнь…
— Мам, — он снова перебил её, — где папа? Что за командировка?
Глафира Михайловна замерла. По её лицу пробежала тень:
— Он… он правда в командировке. В Новосибирске. Большой проект…
— Который длится уже месяц? И ты ни разу не обмолвилась, когда он вернётся?
Мать резко встала, отвернулась к окну:
— Всё хорошо, сынок. Правда, хорошо. Не беспокойся.
Назар смотрел на её ссутулившиеся плечи и понимал: что-то случилось. Что-то серьёзное. Но она не готова об этом говорить.
Вернувшись домой, Назар пересказал разговор жене. Ларису просто возмутили слова свекрови про неопытность. Очень захотелось кому-то выговориться, выплеснуть свои переживания. Немного подумав, она созвонилась с подругой и договорилась встретиться на следующий день после работы в их любимом кафе.
— Представляешь, она меня учила, как бельё развешивать! — Лариса взмахнула чашкой так, что кофе чуть не выплеснулся. — Простыни, говорит, нужно складывать пополам и вешать за середину. А я, видите ли, неправильно делаю – за края.
Олеся сочувственно кивнула, помешивая свой капучино:
— А Назар что?
— Назар… — Лариса немного смягчилась. — Он старается. Вчера вечером заезжал к ней поговорить. Знаешь, что она ответила? «Я же просто хочу помочь. Вы молодые, неопытные…»
— Слушай, а может, ей просто одиноко? — Олеся подалась вперёд. — Всё-таки единственный сын женился…
— Нет, тут что-то другое, — Лариса покрутила в руках чайную ложку. — У неё же Всеволод Константинович. Правда, он сейчас в командировке, Назар говорит, какой-то важный проект в Новосибирске… И вот как он уехал, она будто подменённая стала.
На соседнем столике звякнули чашки. Лариса помолчала, собираясь с мыслями:
— На прошлой неделе, например, полностью перебрала кухонные шкафчики. «Лара, милая, ну кто же так посуду расставляет? Тарелки должны быть справа, а чашки слева!» И ведь не объяснишь, что мне удобнее наоборот.
— И часто такое?
— Каждые выходные! В прошлую субботу перемыла все окна, потому что они, видите ли, «неправильно» протёрты. А позавчера я случайно услышала, как она по телефону с кем-то разговаривала. Сказала: «Да, я у детей. Помогаю им обустроиться, а то они без меня не справляются». Представляешь? «Без меня не справляются»!
В этот момент телефон разразился трелью. Лариса взглянула на экран:
— Вот опять. Третий раз за день звонит… — она вздохнула и потянулась к телефону.
В торговом центре было людно – пятничный вечер. Назар спешил в магазин электроники: нужно было забрать заказ до закрытия. Яркое пятно в витрине кафе привлекло внимание. Он машинально повернул голову и застыл: за столиком у окна сидел отец. Рядом с ним – молодая женщина с рыжими волосами. Она что-то эмоционально рассказывала, то и дело касаясь его руки, а Всеволод Константинович улыбался – той особенной улыбкой, которую Назар помнил с детства, когда отец слушал их с матерью.
Звякнул колокольчик над дверью. Женщина первой заметила его приближение, осеклась на полуслове. Отец обернулся – и его лицо окаменело.
— Назар…
— Пап? Какой-то важный проект в Новосибирске, значит?
Теперь, подойдя ближе, Назар разглядел спутницу отца – ухоженная, с каким-то особым лоском. Ненамного младше его самого.
— Назар… — Всеволод Константинович побарабанил пальцами по столу. — Присядь. Знакомься, это Инга, моя невестка.
Инга явно чувствовала себя неуютно:
— Может, мне лучше…
— Нет уж, — резко оборвал её Назар. — Раз уж вы не в Новосибирске, поговорим здесь. Сколько?
— Что – сколько? — отец потянулся было к остывшему кофе, но передумал.
— Сколько времени ты врёшь маме? Мне? Всем?
Всеволод Константинович тяжело вздохнул:
— Два месяца. Я собирался сказать… Искал подходящий момент.
— Подходящий момент? — внутри всё клокотало, но Назар заставил себя говорить тихо – не хватало ещё устроить сцену в кафе. — А мама? Она ведь знает про вас?
— Мы… поговорили. Месяц назад. Я пытался объяснить… — он запнулся, покосился на свою спутницу. Та сидела, опустив глаза, крутила в пальцах кольцо. Дорогое, судя по блеску. — Понимаешь, иногда так бывает… Чувства остывают, жизнь становится привычкой… А потом встречаешь человека, с которым…
— Не надо, — оборвал его Назар. — Про чувства и привычку расскажешь… Про чувства и привычку расскажешь своей… — он кивнул на Ингу, — …невесте. Которая явно не знала, что у тебя есть сын её возраста.
Инга вспыхнула, дёрнулась было что-то сказать, но промолчала.
– А я, пожалуй, поеду к маме. Которая теперь каждые выходные проводит у нас, потому что не может находиться в пустой квартире.
— Назар, подожди! — отец привстал. — Я же не бросаю её вот так… У неё будет квартира, я помогу материально. Я всё продумал…
— Продумал? — Назар встал, стул противно скрипнул по полу. — Тридцать лет вместе. Ты знаешь, что она пытается делать вид, будто ничего не происходит? Приходит к нам, суетится, переставляет вещи, командует… Потому что дома – пустота. Ты это тоже продумал?
— Я… — Всеволод Константинович беспомощно развёл руками. — Я не хотел делать ей больно.
— Но сделал.
* * *
Лариса открыла дверь и отшатнулась – на пороге стоял взъерошенный, злой Назар:
— Собирайся. К маме едем.
— Что случилось?
— По дороге расскажу.
В машине Назар выдавил сквозь зубы:
— Встретил отца. С любовницей. В торговом центре.
— Как… — Лариса осеклась. — В Новосибирске, значит…
— Сидят в кафе как ни в чём не бывало.
— А мама… — Лариса сжала руку мужа. — С ней всё это время…
— Месяц назад они поговорили. Как раз когда начались эти бесконечные визиты к нам.
Глафира Михайловна не удивилась их позднему визиту. Будто ждала. Молча пустила в квартиру, включила чайник. Села, сложив руки на коленях:
— Значит, встретил отца?
— Мам… — Назар опустился рядом. — Почему ты не сказала?
— А что бы это изменило? — она грустно усмехнулась. — Думала, может, одумается. Тридцать лет всё-таки…
— Поэтому ты всё время проводишь у нас?
Глафира Михайловна всхлипнула:
— Здесь всё… Всё его. Каждая вещь, каждый уголок. Утром просыпаюсь – тишина. В прихожей один халат на вешалке. На кухне одна чашка… — она закрыла лицо руками. — Простите меня. Я же вижу, что мешаю, что раздражаю… Но дома так страшно одной.
Лариса пересела к свекрови, обняла за плечи:
— Мы знаем, как вам тяжело. И мы рядом. Но, может быть, стоит что-то менять? Не просто прятаться у нас от пустой квартиры, а начать жить по-новому?
— Как? — Глафира Михайловна подняла заплаканное лицо. — Чем заполнить эту пустоту? Куда идти? С кем говорить?
— Ты не одна, мам, — Назар сжал её руку. — И мы обязательно что-нибудь придумаем. Только давай начистоту – и про то, как тебе плохо, и про то, что мы все устали от этой ситуации. Иначе ничего не изменится.
Вечер затягивался. Лариса принесла из кухни чай, достала печенье:
— Давайте всё-таки поужинаем. День был длинный.
— Какой уж тут ужин… — Глафира Михайловна покачала головой.
— А вот возьмём и поужинаем, — Лариса принялась раскладывать чашки. — И заодно подумаем, что дальше делать.
— Что тут думать? — Глафира Михайловна пожала плечами. — В моём возрасте…
— Помните, вы рассказывали про курсы дизайна интерьеров? — Лариса пододвинула вазочку с печеньем. — Что всю жизнь мечтали, но времени не было?
— Лариса… Сейчас не до этого.
— А когда будет «до этого»? — Назар достал телефон. — Смотри, мам. «Школа дизайна», занятия три раза в неделю по вечерам. Можно совмещать с работой.
— Назар…
— Нет, правда. Вот, здесь написано – восемь месяцев обучения, практика на реальных объектах…
— И диплом государственного образца, — подхватила Лариса. — А у вас же опыт есть. Сколько квартир вы друзьям помогли обставить? У тёти Нины до сих пор все спрашивают, кто ей такой красивый интерьер сделал.
— Это другое, — Глафира Михайловна отхлебнула чай. — Там по-дружески, а тут всё серьёзно – проектирование, расчёты…
— А почему бы и нет? — Назар пролистал страницу. — Черчение у тебя всегда хорошо шло, с компьютером ты на «ты», опыт работы с документами есть…
Глафира Михайловна задумалась. За окном медленно темнело, где-то вдалеке сигналили машины.
— А если… если не получится?
— Ну и что? — Лариса пожала плечами. — Попробуете – не понравится, бросите. Но хотя бы будете знать, что попытались. А то так и будете жалеть всю жизнь.
— Когда там запись заканчивается? — в голосе Глафиры Михайловны появились решительные нотки.
Занятия начались через две недели. По вторникам, четвергам и субботам Глафира Михайловна теперь возвращалась с работы не домой, а в учебный центр. Вечера были заполнены учёбой – конспекты, чертежи, домашние задания. Иногда она звонила невестке:
— Лара, а у вас какой цвет обоев в спальне? По системе NCS? Мне для практической работы…
Через три месяца позвонила сыну:
— Назар, у нас проект начинается, учебный. Можно я ваш балкон в качестве объекта возьму? Только не думай, что я опять со своими советами. Всё по правилам: сначала техническое задание, потом обмеры, чертежи, смета…
— Конечно, мам. Когда придёшь?
— В субботу можно? Я уже изучила нормативы по обследованию помещений. И схему обмеров нарисовала…
В трубке зашуршали бумаги – похоже, она листала конспект. Назар переглянулся с Ларисой, подмигнул:
— Значит, в субботу ждём профессионала?
— Какой я профессионал, — Глафира Михайловна фыркнула. — Так, начинающий стажёр. Но стараюсь.
