Первый месяц в Гоа был похож на сон. Виктор снял небольшую виллу недалеко от океана – белые стены, терраса с видом на закат, пальмы во дворе. По утрам она занималась йогой под его руководством, днём работала, плавала или читала в гамаке, вечером они ходили в местные кафе или на пляжные вечеринки.
Фотографию Максима она спрятала в ящик тумбочки в первый же день. Телефон тоже не включала – боялась увидеть пропущенные звонки, сообщения. Виктор говорил – нужно отпустить прошлое, чтобы начать новую жизнь.
Но прошлое не отпускало. Оно приходило во снах – вот Максим протягивает ей свой рисунок, вот играет с машинками на ковре, вот засыпает, обняв плюшевого медведя… Она просыпалась в слезах, а Виктор гладил её по голове: «Всё пройдет, родная. Ты сделала правильный выбор».
На к концу второго месяца она начала замечать, что Виктор… изменился. Всё чаще уезжал один – то на занятия с клиентами, то на встречи с местными йогами. Вечерами подолгу сидел в телефоне, переписываясь с кем-то.
«У тебя появились новые ученицы?» – спросила она однажды, заметив незнакомое женское имя на экране его телефона.
«Не ревнуй», – он поцеловал её в висок. – «Просто бизнес».
В один из таких вечеров, оставшись одна, она достала фотографию сына. Провела пальцем по улыбающемуся лицу. Интересно, по пятницам у них все так же пицца? И что он сейчас рисует? Следит ли Артём, чтобы он чистил зубы перед сном?..
Впервые за два месяца она включила телефон. Десятки пропущенных, сотни сообщений. От Артёма: «Где ты?», «Что происходит?», «Позвони, поговорим». От Людмилы Сергеевны: «Как ты могла?», «Максим плачет по ночам».
Последнее сообщение от мужа было датировано прошлой неделей: «Максим спрашивал про тебя. Снова».
Она открыла галерею – фотографии прошлой жизни. Вот они на даче, Максим помогает сажать цветы. Вот новогодний утренник в садике – он в костюме зайчика, такой серьёзный. Вот обычный вечер дома – они с Артёмом готовят ужин, а сын крутится рядом…
«Что ты делаешь?» – голос Виктора заставил её вздрогнуть. Он стоял в дверях, загорелый, красивый. И почему-то совершенно чужой.
«Смотрю фотографии сына».
«Зачем? Мы же договорились – новая жизнь, новая ты».
«А что, если я не хочу быть новой?» – она подняла на него глаза. – «Что, если та, прежняя я – настоящая?»
Он сел рядом, обнял за плечи: «Ты просто устала. Давай завтра съездим в Арамболь, там такие закаты…»
«Нет, Вить. Дело не в закатах. Я… я скучаю по сыну».
«Он привыкнет», – Виктор пожал плечами. – «Дети быстро адаптируются. Вон у меня подруга тоже ушла от мужа, оставила двоих – и ничего, все живы-здоровы».
Она вдруг увидела его другими глазами – самовлюблённого, поверхностного. Как она могла решить, что он важнее всего в её жизни?
«А ты бы смог бросить своего ребёнка?» – спросила она.
«У меня нет детей. И не планирую – это якорь, который тянет на дно».
В эту ночь она не спала. Лежала на террасе в гамаке, слушала шум прибоя и впервые за полгода позволила себе по-настоящему осознать, что натворила.
Утром она купила билет в Москву. Виктор даже не пытался её остановить – кажется, он уже нашёл новую ученицу, молодую немку с идеальной фигурой и восторженным взглядом.
Москва встретила её мокрым снегом и промозглым ветром. Она сняла маленькую квартиру в Медведково – подальше от их старого района, устроилась в небольшой банк.
Каждое утро она проезжала мимо их старого дома, замедляя шаг у знакомого подъезда. В это время Артём обычно вёл Максима в садик — тот же маршрут, те же дворы… Она представляла, как сын, закутанный в тёплую куртку, важно шагает рядом с отцом, рассказывая что-то своё, детское.
Две недели она собиралась с духом, чтобы позвонить Артёму.
«Алло?» – его голос, такой родной, заставил её сердце сжаться.
«Это я», – она зажмурилась, ожидая, что он бросит трубку.
Долгая пауза. Потом: «Зачем ты звонишь?»
«Я хочу увидеть Максима».
«Нет».
«Артём, пожалуйста. Я понимаю, что виновата. Но он мой сын…»
«Твой сын?» – его голос стал жёстким. – «А где ты была, когда он каждый вечер спрашивал, почему мама не звонит? Где ты была, когда он плакал и не мог уснуть? Когда перестал рисовать, потому что некому показать рисунки?»
Она молчала. А Артем не стал ждать ответа, просто отключился.
А Аня не решилась звонить снова. Вместо этого в воскресенье поехала к дому свекрови. Простояла в соседнем дворе два часа, спрятавшись за деревьями. В окнах горел свет – там, наверное, как обычно, собралась семья на воскресный обед. Максим любил бабушкины котлеты…
Людмила Сергеевна вышла за хлебом – всё такая же прямая, в своём неизменном сером пальто. Анна догнала её у магазина.
«Людмила Сергеевна!»
Свекровь обернулась. На её лице промелькнуло удивление, сменившееся холодной яростью.
«Как ты смеешь…»
«Подождите, пожалуйста! Я просто хочу узнать, как Максим».
«Как Максим?» – Людмила Сергеевна сжала губы в тонкую линию. – «А тебе есть до этого дело? Ты же выбрала свою… свободу».
«Я виновата, знаю. Но я его мать…»
«Мать?» – свекровь горько усмехнулась. – «Мать не бросает ребёнка ради первого встречного проходимца. Знаешь, что Максимка делал весь первый месяц? Сидел у окна и ждал. ‘Бабушка, а мама правда вернётся через неделю?’ А я что должна была ему отвечать?»
Анна почувствовала, как к горлу подступают слёзы.
«Я не думала… Я запуталась…»
«Не думала она!» – Людмила Сергеевна повысила голос, и несколько прохожих обернулись. – «А о чём ты думала, когда врала про командировку? Когда телефон отключала? Артём чуть с ума не сошёл, в полицию хотел заявлять! Хорошо, что я ему сказала, что видела вас с этим…—А она дернула бровью, — у метро, как вы целовались…»
«Я хочу всё исправить», – Анна шагнула ближе. – «Помогите мне увидеться с Максимом. Хоть ненадолго».
«Исправить?» – свекровь покачала головой. – «А что тут исправлять? Ребёнок наконец перестал плакать по ночам. Артём водит его в бассейн, в развивающий центр… Они справляются. Без тебя».
«Но я его мать!»
«Была ей. Пока не выбрала свои эгоистичные желания».
В этот момент из-за угла дома показались Артём с Максимом. Сын сидел у отца на плечах, размахивая каким-то флажком.
«Папа, смотри, самолёт!»
Анна застыла. Максим вытянул руку, показывая в небо. Артём что-то ответил, улыбаясь… и тут заметил их.
Его лицо окаменело. Он снял сына с плеч, развернулся, увлекая его обратно за угол.
«Мама?» – донёсся детский голос. – «Папа, там мама!»
«Пойдём, сынок. Нам пора домой».
«Но пап…»
Людмила Сергеевна шагнула между Анной и скрывшимися за углом фигурами.
«Уходи. Ты сделала свой выбор – живи с ним».
«А как же Максим? Это и мой сын!»
«Был твоим. Теперь у него есть папа и бабушка. Достаточно».
Вечером Анна написала Артёму: «Прости. Я знаю, что не заслуживаю прощения. Но позволь мне хотя бы изредка видеться с ним. Я не буду ничего требовать, обещаю».
Ответ пришёл через час: «Ты правда думаешь, что можно вот так просто вернуться? После трех месяцев молчания? После того, как я каждый вечер объяснял сыну, что мама не бросила его, что она обязательно позвонит?»
«Я раскаиваюсь каждую минуту».
«Знаешь, что самое страшное? Не твой уход – я бы пережил. А то, что ты предала его доверие. Он верил тебе безоговорочно, как могут верить только маленькие дети. А ты…»
Сообщения прекратились. Анна сидела в пустой съёмной квартире, глядя на экран телефона. За окном моросил дождь, на кухне капал кран. Из соседней квартиры доносился детский смех – кто-то укладывал ребёнка спать.
Утром она снова написала Артёму: «Я буду ждать. Сколько потребуется. Просто знай – я никуда не уеду. Я больше не сбегу».
Через неделю Анна решилась на ещё одну попытку. Дождалась Людмилу Сергеевну у поликлиники.
«Опять ты?» – свекровь поджала губы. – «Что на этот раз?»
«Людмила Сергеевна, выслушайте меня, пожалуйста», – Анна протянула ей конверт. – «Здесь письмо для Максима. И фотографии – те, где мы вместе. Пусть хотя бы посмотрит…»
«Думаешь, фотографии всё исправят?» – свекровь взяла конверт двумя пальцами, словно он мог обжечь. – «Знаешь, что он спросил на днях? ‘Бабушка, а это из-за меня мама уехала? Я плохо себя вёл?’ Как мне отвечать на такие вопросы?»
Анна побледнела: «Нет, что вы… Он не виноват!»
«А кто виноват?» – Людмила Сергеевна вдруг обмякла, села на скамейку. – «Знаешь, я ведь всегда считала тебя хорошей матерью. Строгой, может быть, уставшей – но заботливой. А ты… Как ты могла, Аня? Ради чего?»
«Я думала, что задыхаюсь. Понимаете? Задыхаюсь! Я стала как автомат: еда, стирка, уборка, работа! А жизнь проходит мимо…» — сорвалась Аня.
«А теперь? Нашла свою жизнь?» — спокойно спросила ЛюдмилаСергеевна.
Анна покачала головой: «Теперь я понимаю – моя жизнь была здесь. С Максимом».
Людмила Сергеевна долго молчала, разглаживая конверт на коленях.
«Артём начал водить его к психологу», – наконец произнесла она. – «Специалист говорит, нужно время. Что нельзя торопить события».
«Я подожду. Сколько нужно – столько и буду ждать», — Аня умоляюще посмотрела на свекровь.
***
Прошла ещё неделя. Анна каждый день писала Артёму короткие сообщения с вопросами: как прошёл день Максима, что он рисовал, о чём говорил с психологом. Ответов не было.
В субботу Людмила Сергеевна неожиданно сама позвонила ей.
«Приходи в парк у дома. Нужно поговорить».
Они встретились у старой беседки. Свекровь достала из сумки термос.
«Будешь чай? Замёрзла, наверное, ждала».
Анна удивлённо взяла протянутый стаканчик. От чая пахло смородиновым листом – как в детстве.
«Я тут много думала», – Людмила Сергеевна смотрела куда-то вдаль. – «Знаешь, когда Артём был маленький, я тоже… почти сбежала».
«Вы?»
«Да. Тёме было месяцев пять. Муж на работе сутками, я одна с ребёнком. Пелёнки, распашонки, бесконечные кормления… Однажды утром посмотрела на себя в зеркало и не узнала. Молодая женщина, а превратилась в машину для стирки и готовки».
Она помолчала, отхлебнула чай.
«Собрала сумку, даже билет купила – в Ленинград, к подруге. Думала – отдохну неделю, приду в себя. А потом Тёма заболел, температура под сорок… Я эту сумку потом год разобрать не могла, так и стояла в шкафу».
«Почему вы мне раньше не рассказывали?»
«А зачем? Это прошло – как корь или ветрянка. У всех бывают такие моменты, когда страшно от навалившейся ответственности. Только одни пережидают, а другие…»
«Сбегают», – тихо закончила Анна.
«Артём не простит», – Людмила Сергеевна посмотрела ей в глаза. – «Он очень изменился за эти месяцы. Повзрослел, что ли. Всё сам – и с Максимом, и с работой…»
«Я понимаю».
«Но Максим… он скучает. Как бы Артём ни старался, мальчику нужна мать».
«Что мне делать?»
«Для начала – докажи, что ты здесь всерьёз и надолго. Не бросишься снова искать себя на каких-нибудь Мальдивах».
«А потом?»
«Потом посмотрим. Я поговорю с Артёмом насчёт коротких встреч, под присмотром. Но не обещаю – он очень категоричен».
Вечером Анна снова написала мужу: «Я устроилась в новый банк. Сняла квартиру недалеко от вас. Хожу к психологу. Я очень хочу всё исправить, Артём. Не ради себя – ради Максима».
Впервые за долгое время пришёл ответ: «Я подумаю. Но если ты снова причинишь ему боль…»
«Не причиню. Клянусь тебе».
В эту ночь она впервые за два месяца спала спокойно. Ей снился Максим – он бежал к ней через парк, размахивая каким-то рисунком, а она стояла и ждала, зная, что теперь никогда его не отпустит.
