В «Пятёрочке» на Советской снова не работал терминал. Марина раздражённо отсчитывала мелочь, пока кассирша демонстративно закатывала глаза. Позади уже начинала роптать очередь.
«Вот, возьмите,» — она высыпала горсть монет на прилавок. Пакет с продуктами неловко съехал с локтя, рассыпав по полу яблоки.
«Мариночка, давай помогу,» — соседка Галина Петровна материализовалась будто из воздуха. «А я как раз думала — когда тебя увижу? Не ожидала, что у вас с Димой не сложится. Такая пара была…»
Марина молча собирала яблоки, чувствуя, как щёки заливает краска. В маленьком городке новости разлетаются быстрее ветра. Особенно такие.
«Одной-то теперь тяжело будет,» — продолжала соседка, не замечая её состояния. «С ребёнком на руках… А мужиков нормальных на всех не хватает. Вон, Светкина дочка уже третий год никого найти не может, а у неё хоть детей нет.»
Очередь прислушивалась с плохо скрываемым интересом. Кассирша перестала пересчитывать мелочь, откровенно разглядывая Марину.
«Спасибо за помощь,» — она подхватила пакет и практически выбежала из магазина.
Дома встретила мать — приехала помочь с Мишкой, пока Марина на работе. Восьмилетний сын уже спал, раскидав по полу учебники.
«Опять в магазин ходила? На ночь глядя? Днем-то, что? Соседей боишься?» — мать поджала губы. «Марин, ты бы о себе подумала. Молодая ещё, красивая… но теперь с прицепом… Да, не удержала мужа, вот теперь и неизвестно, найдешь мужика-то… они таких боятся. Надо бы за собой следить начать.»
Марина молча разбирала покупки. Прицеп. Как будто её сын — чемодан на колёсиках.
«Я тут с Верой Николаевной говорила, — продолжала мать, — у неё племянник недавно развёлся. Приличный мужчина, в банке работает. Может, познакомить вас?»
«Мам, перестань.»
«А что такого? Думаешь, в твоём положении можно перебирать?»
В твоём положении. Будто она тяжело больна или совершила преступление. А ведь прошло всего три месяца с тех пор, как Дима собрал вещи и ушёл к своей двадцатилетней практикантке из автосервиса.
Марина зашла в ванную, включила воду погромче. В зеркале отражалась усталая женщина с потухшим взглядом. Когда она успела так измениться? Ещё весной была счастливой женой, строила планы, думала о втором ребёнке…
А теперь она — разведёнка. Клеймо, которое здесь, в городке на сто тысяч жителей, горит ярче, чем фонари на центральной площади.
Из комнаты донёсся голос матери:
«Я там котлет нажарила, поешь. А то похудела совсем, кому такая нужна будешь?»
Марина провела рукой по лицу. Действительно похудела — минус семь килограммов за три месяца. Впрочем, разве не об этом она мечтала последние пять лет? Вот только цена оказалась слишком высокой.
В кармане завибрировал телефон — сообщение от Димы:
«Завтра не смогу забрать Мишку. Важная встреча. Может, на следующей неделе?»
Она положила телефон экраном вниз. Три месяца назад такое сообщение вызвало бы бурю эмоций. Сейчас — только тупая боль где-то в груди.
Из кухни снова донёсся голос матери:
«Марин, а может, тебе к бабе Зине сходить? Она заговор знает хороший, чтоб мужика приворожить…»
Марина закрыла глаза. Это было невыносимо.
***
Прошло полгода. Марина сидела в кафе «Рандеву» — единственном приличном месте в их городке, если не считать «Шоколадницу» в торговом центре. Напротив неё располагался Андрей — «приличный мужчина» из банка, которого всё-таки сосватала мать через Веру Николаевну.
Он говорил о процентных ставках по ипотеке, а Марина разглядывала пятно от кофе на его голубой рубашке и думала — почему она здесь? Это уже пятое свидание за месяц. Разные мужчины, разные кафе, но одинаково пустые разговоры.
«А ты где живёшь?» — спросил Андрей, прервав монолог о преимуществах рефинансирования.
«В Северном.»
«С родителями?»
«Нет, с сыном.»
Его лицо едва заметно изменилось. Она уже научилась замечать эту микромимику — когда мужчина узнаёт о ребёнке, будто кто-то нажимает невидимый переключатель.
«А сколько… сколько лет?»
«Восемь.»
«А-а-а…» — он отхлебнул остывший кофе. «А бывший… он помогает?»
Марина поморщилась. Почему все задают этот вопрос? Будто прощупывают — насколько тяжёлый груз им придётся тащить.
«Слушай, извини, мне пора. Мишку из секции забирать.»
На работе она старалась держаться. Улыбалась клиентам в турагентстве, рассказывала про all inclusive в Турции и системы лояльности. Но коллеги всё равно замечали.
«Мариш, ну нельзя же так себя загонять,» — вздыхала Наташа. «Ты даже не улыбаешься нормально. Как робот.»
А потом Лена, самая бойкая сотрудница, поймала её в раздевалке.
«Стой. Поговорить надо.»
Лена была разведена уже пять лет, воспитывала дочь-подростка и, казалось, получала от жизни максимум удовольствия.
«Послушай меня внимательно,» — она оперлась о шкафчик. «Хватит бегать по свиданиям. Ты на себя со стороны глянь — у тебя на лице написано ‘мне срочно нужен муж’. Это же за версту видно.»
Марина дёрнулась:
«А что мне делать? Сидеть дома и ждать принца?»
«Нет. Просто жить. Вот просто — жить. Ходить в кино, гулять с сыном, встречаться с подругами. Перестань пытаться всем доказать, что ты ещё можешь быть счастлива. Начни быть счастливой.»
«Легко сказать…»
«А ты попробуй. Знаешь, я тоже через это прошла. Эти дурацкие свидания, эти взгляды, когда узнают про ребёнка… А потом просто забила. Купила абонемент в бассейн, записалась на маникюр, стала ходить с Алиской в антикафе по выходным. И знаешь что? Стало легче дышать.»
Вечером Марина долго стояла перед зеркалом. Когда она в последний раз делала что-то для себя? Не для того, чтобы понравиться потенциальному мужу, не для того, чтобы соответствовать чьим-то ожиданиям.
Она открыла шкаф — вереница серых и чёрных платьев, «строгая классика» для свиданий. В самом углу висело жёлтое платье в подсолнухах, купленное ещё до развода. Яркое, летнее, совершенно не деловое.
На следующий день она пришла на работу в этом платье. Наташа присвистнула:
«Ого! Кто-то расцвёл!»
А Лена просто подмигнула и положила на стол глянцевый журнал:
«Тут написано, в парке открывается школа танцев. Сальса под открытым небом. Пойдёшь?»
«Я не умею…»
«Научишься. Заодно и Мишку с собой бери — там детская площадка рядом.»
Марина помедлила, потом решительно кивнула:
«Пойду.»
Она отменила свидание с очередным «приличным мужчиной», удалила приложение для знакомств и впервые за полгода позвонила старой подруге:
«Ань, помнишь, ты звала на девичник? Предложение ещё в силе?»
***
Воскресное утро выдалось солнечным. Марина сидела на скамейке в городском парке, наблюдая, как Мишка носится по детской площадке. За последний месяц это место стало их любимым — после занятий сальсой они обычно гуляли здесь, покупали мороженое в ретро-фургончике и строили планы на следующую неделю.
Жёлтое платье в подсолнухах стало любимым нарядом для выходных. Как и новая стрижка — Лена затащила её в «Точку красоты» на проспекте, где молодой стилист превратил её унылый хвост в модное каре с удлинением.
«Мам, смотри, какой замок!» — Мишка позвал её к песочнице, где успел соорудить что-то среднее между Хогвартсом и муравейником.
«Очень красиво! Только башня накренилась…»
«Это специально! Как в Пизе!»
Она улыбнулась — сын недавно увлёкся географией, теперь все разговоры крутились вокруг достопримечательностей мира. Может, стоит организовать поездку в Европу? Накопления есть, а тур для своих обойдётся дешевле…
«Эй, это моё место!» — детский крик прервал её размышления.
Мишка стоял у качелей, упершись взглядом в светловолосую девочку лет семи.
«Нет, моё! Я первая пришла!»
«Неправда, я первый!»
Марина поднялась со скамейки — пора вмешаться, пока не началась драка.
«Какие упрямые,» — раздался рядом мужской голос.
Она обернулась. Высокий шатен в футболке с принтом «Звёздных войн» улыбался, глядя на перепалку у качелей.
«Кажется, у нас тут ничья,» — добавил он, и в уголках его карих глаз собрались лучики морщинок.
Дети, услышав взрослые голоса, притихли. Переглянулись.
«А давай по очереди?» — неожиданно предложила девочка. «Ты качаешься пять минут, потом я?»
Мишка задумался, потом кивнул:
«Только честно! Я время засекать буду!»
«Я — Артём,» — мужчина протянул руку.
«Марина.»
«А это моя Лиза. Боевая девица, в мать характером.»
«Часто сюда ходите?»
«Каждое воскресенье. Лиза любит эту площадку. Говорит, тут самые высокие качели.»
«Мы тоже постоянные клиенты,» — Марина улыбнулась. «Особенно после того, как открылась школа танцев.»
«А, так вы там занимаетесь? Видел издалека — красиво двигаются.»
«Учусь потихоньку. Раньше думала — куда мне, двух шагов сделать не могу. А теперь вот…»
«Почему раньше?»
Она помедлила. Обычно в этот момент включался внутренний фильтр — что можно говорить, чего нельзя, как бы не спугнуть…
«Да как-то… после развода казалось — жизнь закончилась. Особенно в маленьком городе, где все всё знают.»
Артём кивнул:
«Знакомо. Я тоже через это прошёл. Два года назад.»
Она внимательно посмотрела на него. Ни тени смущения или неловкости — просто констатация факта.
«И как… справились?»
«Не сразу. Сначала было тяжело. Лиза скучала по маме, я не знал, как быть отцом-одиночкой. Потом втянулся. Научился заплетать косички, готовить блинчики, различать всех этих кукол с их бесконечными нарядами…»
«А бывшая жена?»
«Уехала в Москву. Новая жизнь, новая семья. Приезжает раз в месяц, забирает Лизу на выходные. Поначалу я злился, обижался. А потом понял — нет смысла. Лучше направить эту энергию на что-то полезное.»
«Например?»
«Например, на курсы кулинарии,» — он усмехнулся. «Представляете, в сорок лет пошёл учиться готовить. Теперь балую дочку маффинами собственного производства.»
Что-то щёлкнуло внутри. Будто кусочки пазла наконец встали на место.
Он не пытался произвести впечатление. Не старался показаться лучше, чем есть. Просто рассказывал свою историю — честно, открыто, без прикрас.
«Пап, мы есть хотим!» — Лиза подбежала к ним, держа Мишку за руку. «А мороженое можно?»
«Мам, ну пожалуйста!» — подхватил сын.
Артём посмотрел на Марину:
«Составите нам компанию? Тут недалеко открылась новый кафетерий. Говорят, делают потрясающий фисташковый сорбет.»
Она кивнула, чувствуя, как внутри разливается тепло:
«С удовольствием.»
Дети побежали вперёд, наперебой обсуждая вкусы мороженого. Артём придержал калитку детской площадки:
«После вас.»
И впервые за долгое время Марина подумала — как хорошо, что она просто живёт. Как учила Лена.
***
Марина стояла у плиты, помешивая соус для пасты. За окном падал первый снег, а на подоконнике дремал рыжий кот по имени Тоскан.
«Мам, мы с Лизой мультик досмотрели!» — Мишка заглянул на кухню. «А когда ужин?»
«Через пятнадцать минут. Руки помыли?»
Дети умчались в ванную, наперегонки щёлкая выключателем.
Прошло три месяца с той встречи в парке. Три месяца, наполненные новыми открытиями — оказывается, можно готовить пасту вместе, смеяться над глупыми шутками, обсуждать детские проблемы и взрослые страхи.
«Чем это так вкусно пахнет?» — Артём вошёл в кухню, прижимая к груди пакет с продуктами. «Купил тот сыр, который ты просила. И ещё захватил вино к ужину.»
«Спасибо.»
«А дети?
«Уже поели. Не волнуйся, у меня для них есть компот.»
Он поставил пакет на стол, подошёл ближе:
«Знаешь, я тут думал…»
«О чём?»
«О нас. О детях. Обо всём этом,» — он обвёл рукой кухню. «Помнишь, как ты впервые пришла сюда? Увидела игрушки Лизы по всей квартире и спросила — почему я их не прячу?»
Марина улыбнулась. Тот вечер она помнила отчётливо — после прогулки в парке они зашли к Артёму домой, чтобы дети могли поиграть в приставку. По всей квартире стояли куклы, мягкие игрушки, настольные игры.
«А ты сказал — зачем прятать? Лиза часть твоей жизни.»
«Вот именно. И знаешь, что я понял? Мы все — части одной жизни. Ты, я, наши дети…»
Он замолчал, глядя, как она помешивает соус.
«Что ты хочешь сказать?»
«Хочу, чтобы вы с Мишкой переехали к нам. Насовсем.»
Ложка замерла над кастрюлей. Марина медленно повернулась:
«Ты уверен?»
«Абсолютно. Лиза обожает Мишку, они как брат с сестрой. Тоскан от тебя без ума — ты единственная, кому он позволяет гладить себя во время еды. А я… я просто хочу, чтобы ты была рядом. Всегда.»
Из гостиной донёсся детский смех. Тоскан приоткрыл один глаз, мурлыкнул что-то одобрительное.
«А как же… всё остальное?»
«Что именно?»
«Ну, знаешь… Что скажут люди? Разведёнка с ребёнком, разведённый отец-одиночка…»
Артём рассмеялся:
«Серьёзно? Ты до сих пор об этом думаешь?»
Она покачала головой:
«Нет. Уже нет.»
«Вот и правильно. Потому что это не имеет значения. Важно только то, что мы чувствуем. А я чувствую, что наконец-то нашёл свой дом. И свою семью.»
Марина выключила плиту:
«Знаешь, а ведь я тоже.»
Он обнял её сзади, уткнулся носом в макушку:
«Так что? Переедете?»
«Переедем. Только маме придётся долго объяснять, почему я выбрала мужчину с прицепом.»
«Ничего, справимся. Мы же теперь вместе.»
Из коридора донеслись детские голоса:
«Мам! Пап! Мы руки помыли! Ужинать пора!»
И Марина вдруг поняла — она больше не боится слова «разведёнка». Потому что это не клеймо. Это просто часть пути, который привёл её туда, где она должна быть.
Домой.
