Неделю назад Вера прислала сообщение: «Братик, одолжи ключи от квартиры! Ненадолго, максимум на год… ♥». Михаил тогда проигнорировал это сообщение, списав на очередную шутку сестры. И вот теперь…
— Миша, сынок! Ты только не волнуйся, — голос матери звучал подозрительно бодро.
Михаил устало откинулся в кресле. За тридцать два года он прекрасно изучил все материнские интонации. Такой тон означал только одно — она снова что-то натворила.
— Что случилось, мам? — осторожно спросил он, массируя виски.
— Да тут такое дело… В общем, Верочка…
«Началось», — мысленно простонал Михаил. Старшая сестра была той еще головной болью. В свои тридцать пять она умудрилась дважды неудачно выйти замуж, родить троих детей и постоянно влипать в неприятности.
— И что на этот раз?
— Ничего особенного! — моментально перешла в наступление мать. — У нее просто небольшие временные сложности. Они со Степой расходятся…
— Опять? — хмыкнул Михаил.
— Не перебивай мать! В общем, ей пока негде жить с детьми. Я дала ей ключи от твоей квартиры…
— ЧТО?! — Михаил подскочил так резко, что опрокинул чашку с кофе. — Мама, ты с ума сошла? Какие ключи? Это МОЯ квартира!
— Не кричи на мать! — повысила голос Анна Сергеевна. — Я тебя не для того растила, чтобы ты родную сестру с детьми на улицу выгонял! Они уже переехали.
— Как переехали? — Михаил почувствовал, как земля уходит из-под ног. — Когда?
Он вспомнил то сообщение недельной давности: «Братик, одолжи ключи от квартиры! Ненадолго, максимум на год…». Вот оно что…
— Вчера вечером, — буднично ответила мать. — И не волнуйся, это ненадолго. Максимум на полгода, пока она не найдет работу и не снимет что-нибудь.
Михаил молча смотрел на расползающееся по столу кофейное пятно. В голове крутилась только одна мысль: «Полгода с тремя племянниками в двушке… За что?»
— Мама, — медленно произнес он, пытаясь сохранять спокойствие. — А ты не подумала, что я, может быть, сам собирался там жить?
— Так ты же снимаешь квартиру! Зачем тебе возвращаться?
— Потому что я полгода делал там ремонт! Вкладывал деньги, время… Я через неделю планировал переезжать!
В трубке повисла тишина.
— Ой, — только и смогла выдавить мать. — А я и не знала…
— Потому что ты даже не спросила! — взорвался Михаил. — Просто взяла и распорядилась МОЕЙ квартирой!
— Ну не кричи ты так, — примирительно проговорила Анна Сергеевна. — Подумаешь, задержишься на съемной еще немножко. Зато сестре поможешь.
Михаил глубоко вздохнул и досчитал до десяти. Вспомнил, как отец всегда говорил: «Сначала успокойся, потом решай». Отца не стало, когда Мише было тринадцать, а Вере — шестнадцать. Может, поэтому все так сложилось…
— Еду к ним, — коротко бросил он в трубку.
— Только не ругайся! — успела крикнуть мать перед тем, как он отключился.
В этот момент пришло сообщение от Полины, старшей племянницы:
— Дядя Миша, приезжай скорее. Мама опять плачет, Степа забирает свои вещи, а Тёма с Машей подрались…
Михаил застонал. День определенно не задался.
Когда Михаил подъехал к дому, во дворе его встретила душераздирающая картина. Полина (12 лет, копия матери внешне, но полная противоположность по характеру) пыталась разнять младших. Тёма (8 лет, сущий непоседа) размахивал игрушечным самолетом, а Маша (5 лет, папина дочка) ревела, требуя вернуть ей эту игрушку.
— Дядя Миша! — с явным облегчением воскликнула Полина. — А мама сказала, что ты разрешил нам тут жить!
— Что она сказала? — Михаил почувствовал, как начинает болеть голова.
— Ну да! — подтвердил подбежавший Тёма. — Сказала, что ты такой добрый и разрешил нам жить тут сколько захотим!
«Вот же…» — Михаил мысленно выругался, но сдержался. — «И мать туда же, и сестра…»
— А где сама мама? — поинтересовался он максимально спокойным тоном.
— На собеседовании! — гордо сообщила Полина, но в глазах девочки мелькнуло что-то похожее на усталость. — Она сказала, что теперь точно найдет хорошую работу.
«Как же», — мысленно усмехнулся Михаил. За последние пять лет Вера сменила не меньше десятка мест, и нигде не задерживалась дольше пары месяцев. То коллектив не тот, то начальство придирается, то график неудобный…
— Пойдемте, покажете, как устроились, — предложил он, направляясь к подъезду.
Квартира встретила его запахом жареной картошки и детскими вещами, разбросанными по всему коридору. Михаил медленно прошел в гостиную, где еще вчера стояла его новенькая мебель…
— А это что такое? — севшим голосом спросил он, указывая на огромное пятно на только что поклеенных обоях.
— А это Маша рисовала! — радостно сообщил Тёма. — Красиво, правда?
— Очень, — процедил Михаил сквозь зубы. — Полина, а где ваш папа?
— Который? — деловито уточнила девочка, и от этого тона у Михаила защемило сердце. В свои двенадцать она говорила как маленькая взрослая.
— Степан.
— А, этот, — Полина небрежно махнула рукой. — Вещи собирает. Опять говорит, что мама его не понимает, а он творческая личность и не создан для быта.
В этот момент из спальни донесся грохот и ругань. Степан, помятый субъект в потертых джинсах и футболке с принтом из аниме, пытался затолкать в рюкзак какие-то провода.
— О, Михаил! — обрадовался он. — А я думал, ты на работе!
— Как и все, — буркнул Михаил. — Чего гремишь?
— Да вот, — Степан помахал пучком проводов, — аппаратуру забираю. И комп свой. Знаешь, я тут подумал — может, останусь пока? Поможем друг другу с ремонтом…
— Нет.
— Да ладно тебе! Я же почти член семьи!
— Уже нет, — отрезал Михаил. — Вера сказала, вы разводитесь.
— А, это… — Степан почесал затылок. — Ну, мы погорячились. Бывает же! Вот помиримся…
— Папа опять маму обманывает, — вдруг подала голос Полина, и Михаил вздрогнул — он не заметил, как она подошла. — У него другая есть. Я видела.
— Что?! — Степан побагровел. — Ты за мной следила?!
— Нет, — спокойно ответила девочка. — Просто ты телефон разблокированным оставил, а там сообщения пришли. От Кристины.
Михаил с удивлением посмотрел на племянницу. Когда она успела стать такой… взрослой?
— А ну-ка, молодой человек, — он повернулся к Степану, — собирай манатки и на выход. Чтобы духу твоего здесь не было.
— Эй, ты чего? — возмутился тот. — Я же отец Маши!
— Вот и веди себя как отец, а не как… — Михаил покосился на Полину и сдержался. — В общем, вали. И алименты платить не забывай.
— Да пошел ты! — огрызнулся Степан, но под тяжелым взглядом Михаила все-таки начал собираться быстрее.
Когда за ним закрылась дверь, Полина тихо сказала:
— Дядь Миш, ты только маме не говори про эти сообщения, ладно? Она опять плакать будет.
— Не скажу, — пообещал Михаил, чувствуя, как внутри поднимается глухая злость. На Степана — за то, что предал. На сестру — за то, что не думает о детях. На мать — за то, что все им потакает. И немного на отца — за то, что оставил их слишком рано…
В этот момент в дверь позвонили. На пороге стоял курьер с огромным букетом роз.
— Вера Павловна здесь проживает? — деловито поинтересовался он.
— Нет еще, — буркнул Михаил. — То есть да. То есть… От кого цветы?
— От Антона Сергеевича, — курьер сверился с накладной. — Тут еще записка.
Полина молча забрала букет и записку. Лицо девочки странно напряглось.
— Это от моего папы, — пояснила она, хотя Михаил и так догадался. Антон, первый муж Веры и отец Полины с Тёмой, был единственным приличным мужчиной в жизни сестры. — Он… он предлагает помощь.
— Какую помощь? — насторожился Михаил.
— Пишет, что готов оплатить маме курсы. Чтобы она могла получить нормальную профессию. И помочь с жильем на первое время.
— А еще что?
Полина замялась.
— Пишет, что если мама откажется… что он может забрать нас к себе. Меня и Тёму. У него дом большой, места хватит.
Михаил присвистнул. Антон всегда умел удивлять. После развода он практически не общался с Верой, но исправно платил алименты и никогда не отказывал детям во встречах. А теперь вот еще и это…
— Дядь Миш, — Полина теребила уголок записки, — а можно я папе позвоню? Просто… просто я устала. Мы все устали.
Михаил посмотрел на племянницу и вдруг понял — она действительно устала. Устала быть взрослой, устала следить за младшими, устала от маминых «временных трудностей» и вечных переездов.
— Конечно, звони, — сказал он. — А я пока…
Договорить он не успел — входная дверь распахнулась, и на пороге появилась Вера. Растрепанная, но при полном параде: каблуки, короткая юбка, яркий макияж.
— Братик! — радостно воскликнула она, бросаясь Михаилу на шею. — А я с собеседования! Представляешь, меня берут администратором в салон красоты!
— Очень рад, — процедил Михаил, аккуратно отстраняя сестру. — Может, объяснишь, какого черта происходит?
— Ой, да ладно тебе! — отмахнулась Вера точно так же, как недавно мать. — Подумаешь, поживем немножко. Ты же все равно тут не живешь!
— Я собирался переезжать через неделю.
— Да? — искренне удивилась сестра. — А мама сказала…
— Мама много чего сказала, — перебил ее Михаил. — Например, что это временно. На полгода.
— Ну конечно временно! — Вера плюхнулась на диван, закинув ногу на ногу. — Вот устроюсь на работу, зарплату получу…
— Как в прошлый раз? — Михаил начинал закипать. — Или как позапрошлый? Или как…
— Мам, — вдруг перебила его Полина, протягивая букет. — Смотри, что папа прислал.
Вера замерла. Медленно повернулась к дочери.
— Что?..
— Антон прислал, — спокойно повторила Полина. — И письмо. Хочешь прочитать?
Вера отшатнулась от букета, словно от ядовитой змеи.
— Нет! И вообще, немедленно выкинь это! Как он посмел…
— Не выкину, — твердо сказала девочка. — Папа хочет помочь.
— Помочь?! — Вера вскочила с дивана. — После всего, что он сделал?!
— А что он сделал? — тихо спросила Полина, и в этой тишине было что-то такое, отчего все замолчали. — Ушел от жены, которая не хотела работать? Создал новую семью? Построил свое дело? Платит алименты? Что именно он сделал плохого?
— Он меня предал! — закричала Вера. — Бросил с двумя детьми!
— Нет, мама, — все так же тихо произнесла Полина. — Это ты предала. Нас. Когда перестала стараться. Когда начала прятаться за «временными трудностями». Когда стала использовать нас как оправдание.
— Да как ты смеешь! — Вера замахнулась для пощечины, но Михаил перехватил ее руку.
— Даже не думай, — процедил он.
— Отпусти! Это моя дочь!
— Вот именно — твоя дочь. Которая говорит правду.
В комнате повисла звенящая тишина. Было слышно только, как на кухне возятся младшие дети.
— Папа предлагает оплатить тебе курсы, — нарушила молчание Полина. — Любые, какие выберешь. И помочь снять квартиру на первое время. А если ты откажешься… — она сделала глубокий вдох, — мы с Тёмой можем переехать к нему.
— Что?! — Вера побелела. — Ты… ты хочешь уйти от меня? К нему?!
— Я хочу нормальной жизни! — впервые за весь разговор Полина повысила голос. — Хочу ходить в одну школу больше года! Хочу, чтобы у нас был настоящий дом, а не вечные съемные квартиры! Хочу, чтобы мама работала, а не бегала по собеседованиям! Хочу…
Девочка всхлипнула и закрыла лицо руками. Михаил шагнул к ней, обнял за плечи.
— Тихо, малышка, тихо…
— Я не малышка! — всхлипнула Полина. — Я уже давно не малышка! Я квартиры нам ищу, когда нас выгоняют! Я за младшими слежу, пока мама «на собеседованиях»! Я вру в школе, что у нас все хорошо! Я…
Она разрыдалась, уткнувшись Михаилу в рубашку. Вера стояла, беспомощно опустив руки.
— Доченька…
— Не надо! — Полина вырвалась из объятий дяди и выбежала из комнаты. Хлопнула дверь.
— Господи, — пробормотала Вера, падая в кресло. — Что же я наделала…
— А что ты наделала? — спросил Михаил, садясь напротив. — Может, наконец-то задумаешься?
— О чем?
— О том, что дочь права. Полина в свои двенадцать более взрослая, чем ты в тридцать пять.
— Ты тоже будешь меня обвинять? — всхлипнула Вера. — Думаешь, мне легко одной с тремя детьми?
— А кто виноват, что ты одна? — жестко спросил Михаил. — Антон был хорошим мужем. Обеспечивал семью, заботился о детях. Почему ты его довела?
— Я?! — возмутилась Вера. — Это он ушел!
— Потому что ты отказывалась взрослеть! Он предлагал тебе работу в своей компании — ты отказалась. Предлагал курсы — ты не хотела учиться. Зато хотела новую машину, шубу, отпуск на море…
— Я сидела с детьми!
— Полина тогда уже в школу ходила, а Тёма в садик! Ничто не мешало тебе работать!
— Ты… ты прямо как он говоришь, — Вера прищурилась. — Вы что, общаетесь?
Михаил вздохнул. Вот оно — любимая тактика сестры. Перевести разговор, найти виноватых, разжалобить…
— Нет, не общаемся. Но я помню, как все было. Помню, как ты истерики закатывала, когда он задерживался на работе. Как деньги тратила, пока он бизнес поднимал. Как на его родителей орала…
— Хватит! — Вера закрыла уши руками. — Я не хочу это слушать!
— А придется! — рявкнул Михаил. — Потому что иначе ты потеряешь детей! Полина уже все понимает. Скоро и Тёма поймет. А потом и Маша вырастет…
— Я их мать!
— Так веди себя как мать! — Михаил встал, навис над сестрой. — Хватит прятаться за «временными трудностями»! Хватит обвинять всех вокруг! Начни наконец жить по-человечески!
В этот момент в прихожей снова хлопнула дверь. Полина вернулась — с покрасневшими глазами, но спокойная.
— Я позвонила папе, — сказала она, глядя матери в глаза. — Он приедет завтра утром.
— Зачем? — упавшим голосом спросила Вера.
— Поговорить. Он сказал… — девочка запнулась, но продолжила: — Он сказал, что все еще чувствует ответственность. За нас. За тебя тоже, хоть ты и бывшая жена. И что готов помочь — по-настоящему, а не просто деньгами.
— Я не возьму у него ни копейки! — вскинулась Вера.
— Почему? — вдруг спросил Тёма, незаметно появившийся в дверях. — Из гордости? А по чужим квартирам нас таскать — не стыдно?
Все удивленно уставились на мальчика.
— Что? — он пожал плечами. — Я тоже все понимаю. Мне скоро девять, я не маленький.
Вера закрыла лицо руками и разрыдалась.
— Все, хватит театра, — устало сказал Михаил. — Сейчас едем к маме, она с Машей посидит. А мы с тобой, — он повернулся к сестре, — поедем в мою съемную квартиру и наконец-то поговорим по-взрослому.
— О чем? — всхлипнула Вера.
— О том, как жить дальше. Потому что так больше продолжаться не может.
В машине Вера молчала, только изредка всхлипывала. Полина с Тёмой тоже притихли. Маша заснула на заднем сиденье.
Михаил вспомнил, как отец говорил: «Самое сложное — признать свои ошибки. Самое важное — начать их исправлять». Может быть, для Веры наконец настал этот момент?
Уже подъезжая к маминому дому, он получил сообщение от Антона: «Спасибо, что не прогнал детей. Я утром прилечу. Надо все решить — раз и навсегда».
«Да уж, — подумал Михаил, — самое время…»
Оставив детей у матери (которая, кстати, встретила их со слезами и причитаниями «доченька, что же ты так плохо выглядишь»), Михаил привез Веру к себе. В съемной квартире было непривычно тихо после детского гвалта.
— Чай будешь? — спросил он, включая чайник.
— Лучше что-нибудь покрепче, — пробормотала Вера, забираясь с ногами в кресло.
— Нет. Хватит убегать от проблем.
— Ты прямо как папа, — вдруг сказала она. — Помнишь, как он всегда говорил: «Решай проблемы на трезвую голову»?
— Помню, — кивнул Михаил. — А ты помнишь, какой он был?
— В смысле?
— Ну, каким человеком?
Вера задумалась, теребя прядь волос — эта привычка у нее с детства.
— Он был… надежным. Как скала. Всегда знал, что делать. И никогда не повышал голос — помнишь? Даже когда мы с тобой окно разбили его любимым мячом.
— Зато мама кричала за двоих, — усмехнулся Михаил.
— Да… А он просто сказал: «Так, ремонтируем» — и научил нас стекло вставлять.
— А помнишь, как он по выходным всегда что-то строил? То скворечник, то полку, то табуретку…
— И нас учил, — Вера улыбнулась сквозь слезы. — «Дети должны уметь работать руками», — передразнила она отцовский басок.
— А еще он говорил…
— «Не бойтесь пробовать новое», — закончила Вера. — Знаешь, я только сейчас поняла — он ведь не просто так это все делал. Он нас к жизни готовил.
— А потом его не стало, — тихо сказал Михаил. — И все пошло наперекосяк.
Вера вздрогнула.
— Мама тогда совсем расклеилась, помнишь?
— Еще бы. Она до сих пор его фотографию в спальне держит.
— И начала нас по-разному воспитывать, — вдруг сказала Вера. — Тебя — как «главного мужчину в доме», а меня…
— А тебя начала жалеть, — кивнул Михаил. — «Доченька устала», «Доченьке тяжело», «Пусть доченька отдохнет»…
— И я… я привыкла, — Вера закрыла лицо руками. — Привыкла, что можно не стараться. Что кто-то решит мои проблемы. Сначала мама, потом Антон…
— А когда Антон отказался решать твои проблемы…
— Я нашла Степу, — горько усмехнулась Вера. — Который сам как большой ребенок. Знаешь, что он мне сказал, когда делал предложение? «Мы будем как два облачка в небе — свободные, легкие, беззаботные…»
— И как, получилось?
— Ага, — Вера шмыгнула носом. — Особенно беззаботно получалось, когда он просаживал деньги на свои «творческие проекты», а мне нечем было за квартиру платить.
В комнате повисла тишина. Только чайник щелкнул, закипев.
— А ведь Антон правда предлагал помощь, — вдруг сказала Вера. — Когда уходил. Говорил: «Давай ты выучишься, начнешь работать. Я все оплачу, помогу с детьми…»
— И что ты ответила?
— Обозвала его предателем и швырнула в него настольной лампой, — Вера невесело рассмеялась. — Господи, какой же дурой я была…
— Была?
— А сейчас разве не дура? — она подняла на брата заплаканные глаза. — Тридцать пять лет, трое детей, ни профессии, ни жилья… Полька права — я их предала. Не справилась.
— Еще не поздно все исправить, — тихо сказал Михаил.
— Как? Куда мне идти? Чему учиться? Кому я нужна такая?
— Ты нужна своим детям, — твердо сказал Михаил. — Только не такая истеричная и безответственная, а нормальная мама. Которая работает, заботится о них, показывает пример.
— А если… если я не смогу?
— Сможешь, — раздался голос от двери. Там стояла Полина. — Я в тебя верю, мам.
— Ты… ты как здесь оказалась? — опешила Вера.
— На такси приехала, — девочка пожала плечами. — Бабушка с младшими сидит, а я… я не могла там. Все думала о папиных словах.
— О каких словах? — насторожился Михаил.
— Он сказал… — Полина замялась. — Сказал, что любой человек может измениться, если по-настоящему захочет. И что готов помочь маме — но только если она сама этого захочет. По-настоящему.
Вера молча смотрела на дочь — такую взрослую, такую серьезную. В голове вдруг всплыли слова отца: «Дети — наше отражение. Но иногда они становятся лучше нас».
— Знаешь, — медленно сказала она, — а ведь ты очень похожа на дедушку. Такая же… правильная.
— Я помню дедушку, — кивнула Полина. — Немного, но помню. Он всегда говорил: «Глаза боятся — руки делают».
— И что ты предлагаешь? — спросила Вера, чувствуя, как к горлу подкатывает комок.
— Для начала — поговорить с папой. Завтра. Без истерик и обвинений. Просто поговорить — как взрослые люди.
— А потом?
— А потом — начать жить по-новому, — девочка подошла ближе, взяла маму за руку. — Ты справишься. Мы поможем.
В этот момент у Михаила зазвонил телефон. Антон.
— Алло?
— Я в Москве, — без предисловий сказал бывший муж сестры. — Прилетел раньше. Может, встретимся сейчас? Без Веры, просто поговорим.
Михаил посмотрел на сестру, которая обнимала дочь, и что-то решил для себя.
— Давай. Через час в «Кофемании» на Тверской?
— Договорились.
— Ты куда? — встрепенулась Вера, когда он начал собираться.
— По делам, — уклончиво ответил Михаил. — А вы с Полиной пока поговорите. По-настоящему поговорите — без истерик и обвинений. Договорились?
Полина кивнула. Вера тоже.
— И помни, — обернулся он уже в дверях, — что сказал отец перед смертью? «Самое главное — не бояться менять жизнь к лучшему».
Антон почти не изменился за эти годы — такой же подтянутый, в дорогом костюме. Только в висках появилась седина.
— Рассказывай, — вместо приветствия сказал он, когда Михаил сел за столик.
— Что именно?
— Все. Как она живет, почему постоянно переезжает, что с этим ее новым мужем…
— Бывшим мужем, — поправил Михаил. — Они разводятся.
— Опять? — Антон покачал головой. — А дети как?
— Полина вся в тебя — серьезная, ответственная. Слишком взрослая для своих лет. Тёма тоже молодцом, учится хорошо. А Маша… она еще маленькая.
— Я знаю, — кивнул Антон. — Полина мне все рассказывает. Каждую неделю звонит.
— И почему только сейчас решил вмешаться?
Антон помолчал, глядя в окно.
— Знаешь, я ведь после развода специально держался в стороне. Думал — пусть живет как хочет, лишь бы детей не настраивала против меня. Платил алименты, виделся с ними по выходным… А потом Полина позвонила месяц назад. Плакала. Сказала: «Папа, я больше не могу…»
— И что ты решил? — спросил Михаил.
— Решил, что хватит смотреть со стороны, — твердо ответил Антон. — Дети не должны расплачиваться за наши с Верой ошибки. Я открыл филиал своей компании в Москве — давно планировал, просто ускорил процесс. Купил квартиру недалеко от офиса. Трехкомнатную — чтобы дети могли приезжать в гости.
— А Вера?
— А Вере я готов помочь встать на ноги. По-настоящему, а не просто деньгами. Есть вакансия администратора в филиале — с перспективой роста до управляющего. График с девяти до шести, стабильная зарплата, соцпакет. Плюс курсы — какие захочет.
— А если она откажется?
Антон помрачнел.
— Тогда подам в суд на полную опеку над Полиной и Тёмой. У меня есть все основания — нестабильное материальное положение матери, отсутствие постоянного места жительства…
— А Маша?
— Машу не трону — она не моя дочь. Но если Вера возьмется за ум — помогу и с ней.
Михаил внимательно посмотрел на бывшего мужа сестры.
— Знаешь, я всегда удивлялся — почему ты после развода продолжал помогать? Большинство мужиков плюют на бывших…
— Потому что я помню, какой Вера была раньше, — тихо сказал Антон. — До смерти вашего отца. Веселая, активная, полная идей… Помнишь, она на худграф хотела поступать?
— Помню. А потом папа умер, и она «не смогла»…
— Вот именно. А мама ваша вместо того, чтобы встряхнуть ее, начала жалеть. «Бедная девочка, такое горе, пусть отдохнет…» И Вера… расслабилась. Привыкла, что можно не напрягаться.
— И ты поэтому ушел?
— Не только. Я пытался ее растормошить — предлагал работу, учебу, какие-то проекты… А она только истерики закатывала. «Ты меня не любишь! Тебе все время что-то от меня надо!» В общем, когда она в очередной раз швырнула в меня вазу… — Антон невесело усмехнулся. — Я понял, что дальше так нельзя. Детям нужна нормальная семья, а не вечные скандалы.
— И как тебе твоя новая семья? — поинтересовался Михаил.
— Нормально, — Антон улыбнулся. — Жена — бизнес-партнер, между прочим. Вместе компанию развиваем. Сын родился три года назад… Полина с Тёмой его обожают, кстати.
— А Вера знает?
— Про сына? Нет. Думаю, завтра будет большой скандал, когда узнает.
— Слушай, — Михаил помолчал. — А может, не надо завтра? Может, дать ей время привыкнуть к мысли, что все меняется?
— Нет, — твердо сказал Антон. — Хватит полумер. Завтра все решим — раз и навсегда. Либо она берется за ум и начинает новую жизнь, либо… — он не закончил фразу.
В этот момент у Михаила зазвонил телефон. Полина.
— Дядь Миш, — голос племянницы звучал взволнованно. — Приезжай скорее. Мама… в общем, она плачет и собирает вещи. Говорит, что уедет куда глаза глядят, чтобы никому не мешать.
— Вот черт, — выругался Михаил. — Опять началось…
— Я еду с тобой, — решительно сказал Антон, вставая.
— Уверен?
— Более чем. Хватит откладывать.
Когда они приехали, Вера действительно собирала вещи — судорожно запихивала в сумку какие-то тряпки, размазывая по лицу слезы и тушь.
— Мам, перестань! — Полина пыталась ее остановить. — Ну куда ты пойдешь?
— Куда угодно! Я вам всем только мешаю! Вечно всем недовольна, вечно все порчу…
— Все как всегда, — раздался от двери спокойный голос. — Чуть что — сразу в слезы и «я ухожу».
Вера замерла. Медленно обернулась.
— Ты… — прошептала она. — Зачем…
— Затем, что пора заканчивать этот цирк, — Антон прошел в комнату, сел в кресло. — Садись. Будем разговаривать.
— Не хочу я разговаривать! — Вера схватила сумку. — Особенно с тобой!
— Мама! — Полина встала между ней и дверью. — Хватит убегать! Ты же обещала…
— Я… — Вера беспомощно оглянулась на брата.
— Сядь и послушай, — мягко сказал Михаил. — Один раз в жизни просто послушай других.
Вера опустилась на диван. В комнате повисла тишина.
— Значит, так, — начал Антон. — Ситуация следующая: я открыл филиал в Москве. Есть вакансия администратора — с перспективой роста до управляющего. График с девяти до шести, стабильная зарплата, соцпакет. Плюс любые курсы — какие захочешь. Я оплачиваю.
— Зачем тебе это? — хрипло спросила Вера.
— Затем, что ты мать моих детей. И я хочу, чтобы у них была нормальная мама. Работающая, самостоятельная, уверенная в себе.
— А если я откажусь?
— Тогда я подаю в суд на полную опеку над Полиной и Тёмой, — спокойно сказал Антон. — У меня есть все основания — нестабильное материальное положение, отсутствие постоянного места жительства…
— Ты не посмеешь! — вскинулась Вера.
— Посмею. Потому что я тоже виноват — слишком долго смотрел со стороны, как ты катишься по наклонной.
— Мам, — тихо сказала Полина. — Пожалуйста. Давай попробуем. Ради нас.
Вера закрыла лицо руками.
— А где… где мы будем жить?
— Первое время — у меня, — сказал Михаил. — А потом снимем квартиру — нормальную, не как обычно. Я помогу с первым взносом.
— А я с остальным, — кивнул Антон. — Пока не начнешь зарабатывать достаточно.
— Почему… — Вера всхлипнула. — Почему вы все хотите мне помочь? После всего, что я натворила?
— Потому что мы семья, — просто сказал Михаил. — Потому что папа всегда говорил: «Не важно, сколько раз ты упал. Важно, сколько раз ты поднялся».
— И еще потому, — добавил Антон, — что я помню ту Веру, которая мечтала рисовать, учиться, развиваться… Может, пора вернуть ее?
Вера подняла заплаканное лицо.
— А если… если я не справлюсь?
— Справишься, — твердо сказала Полина. — Мы же рядом.
В комнате снова повисла тишина — но уже другая, не напряженная, а какая-то… обнадеживающая.
— Ладно, — наконец сказала Вера. — Я… я попробую. Только…
— Что? — спросил Антон.
— Расскажи про свою новую семью, — тихо попросила она. — Я должна знать, с кем будут общаться мои дети.
Антон удивленно поднял брови.
— Ты… ты не будешь устраивать скандал?
— Буду, — вдруг улыбнулась Вера сквозь слезы. — Но потом. Когда стану самостоятельной и успешной. А сейчас — просто расскажи.
И Антон начал рассказывать — про жену-партнера, про маленького сына, про новый дом… А Вера слушала, иногда всхлипывая, иногда улыбаясь. А Полина сидела рядом и держала маму за руку. А Михаил смотрел на них и думал, что, может быть, все действительно начинает меняться…
Прошло три месяца
Вера действительно устроилась администратором в филиал компании Антона. Первое время было тяжело — она то срывалась на слезы из-за каждого замечания, то пыталась флиртовать с клиентами по старой привычке, то опаздывала… Но постепенно втянулась.
Помогло то, что Антон поставил ее непосредственным начальником свою жену Марину — спокойную, рассудительную женщину, которая относилась к Вере без ревности или предубеждения, просто как к сотруднице.
— Знаешь, — сказала как-то Марина, когда они вместе обедали, — я ведь тоже когда-то начинала с нуля. После развода, с маленьким ребенком на руках…
— Правда? — удивилась Вера. — А сейчас ты такая… успешная.
— Потому что не боялась пробовать новое, — улыбнулась Марина. — И еще — не стеснялась просить помощи. В этом нет ничего постыдного.
Параллельно с работой Вера начала учиться — записалась на курсы маркетинга и управления персоналом. Оказалось, что учиться в тридцать пять — это совсем не страшно. Более того — даже интересно, потому что уже есть жизненный опыт и понимание, где это можно применить.
Дети… Дети постепенно привыкали к новой маме — той, которая не закатывает истерик по любому поводу, не прячется от проблем и не обещает того, что не сможет выполнить.
Полина расцвела — впервые за долгое время она могла просто быть ребенком, не взваливая на себя взрослые проблемы. Записалась в художественную школу — как оказалось, унаследовала мамину тягу к рисованию.
Тёма тоже изменился — стал спокойнее, увереннее в себе. Антон начал брать его с собой в офис по выходным, показывать, как работает компания. Мальчик загорелся идеей стать программистом — «как папа».
Даже маленькая Маша, которая поначалу все время спрашивала «а где папа Степа?», постепенно привыкла к новому ритму жизни. Тем более что Степан, как ни странно, тоже начал меняться.
— Представляешь, — рассказывала Вера брату, — он устроился на работу! В какую-то айти-компанию, тестировщиком. Говорит, что пересмотрел свои взгляды на жизнь…
— И как, платит алименты? — скептически поинтересовался Михаил.
— Платит! — Вера даже подпрыгнула от возбуждения. — И не просто платит — приходит к Маше, гуляет с ней, подарки приносит… Нормальные подарки, а не как раньше — очередную игровую приставку себе любимому.
Михаил только головой покачал — чудеса, да и только.
А еще через месяц случилось то, чего никто не ожидал. Вера сама — без напоминаний и просьб — начала откладывать деньги на съемную квартиру.
— Нельзя же вечно сидеть у тебя на шее, — сказала она брату. — Да и детям нужно свое пространство.
— А справишься? — осторожно спросил Михаил.
— Представляешь, — Вера улыбнулась, — похоже, справлюсь. Зарплата стабильная, премии начали капать… А главное — я наконец-то поняла, что могу сама принимать решения. Не прятаться за чужие спины, не ждать, что кто-то решит мои проблемы…
В этот момент в комнату влетела Полина с планшетом в руках.
— Мам, смотри! Я нарисовала!
На экране был рисунок — яркий, солнечный. Большой дом, вокруг — цветы, деревья. И люди — много людей.
— Это мы все, — пояснила девочка. — Вот ты, я, Тёма, Маша. Вот дядя Миша. Вот папа с Мариной и Димкой. Вот папа Степа…
— А почему дом такой большой? — спросила Вера.
— Потому что… — Полина замялась. — Потому что я хочу, чтобы у нас был свой дом. Настоящий. Навсегда.
Вера обняла дочь, прижала к себе.
— Будет, солнышко. Обязательно будет. Может, не сразу, но…
— Главное — двигаться к цели, — подхватила Полина. — Как дедушка говорил!
— Ты помнишь? — удивилась Вера.
— Конечно! И еще помню, как он говорил: «Мечтай о большом, начинай с малого, но обязательно начинай».
Вера расплакалась — но это были другие слезы, не истеричные, как раньше, а какие-то… очищающие.
В тот же вечер они устроили семейный ужин — впервые за долгое время. Пришли все: Михаил, Антон с Мариной и маленьким Димкой, даже Степан заглянул на полчаса — привез Маше новую книжку.
Анна Сергеевна суетилась вокруг стола, украдкой вытирая слезы.
— Все хорошо, мам? — тихо спросил Михаил.
— Лучше не бывает, — улыбнулась она. — Знаешь, я ведь часто думаю — что бы сказал отец, если бы видел, как все сложилось…
— Он бы сказал: «А я говорил, что все получится!», — вдруг подал голос Антон. — Помните, как он любил это повторять?
— Помним, — кивнула Вера. — И еще говорил: «Главное — не предавать себя».
— А я вот что думаю, — медленно сказал Михаил. — Может, все это — и проблемы, и ошибки, и трудности — было нужно? Чтобы мы наконец повзрослели. По-настоящему.
— Наверное, — согласилась Вера. — Знаете, я ведь только сейчас поняла, что взрослость — это не когда тебе исполнилось восемнадцать или двадцать пять… Это когда ты готов отвечать за свои поступки. И не бояться менять жизнь к лучшему.
— Как папа учил, — улыбнулась Анна Сергеевна.
А потом они еще долго сидели за столом — разговаривали, вспоминали, строили планы на будущее. И в этих планах уже не было места жалобам на «временные трудности» и надеждам на чудесное спасение. Только реальные цели и готовность работать над их достижением.
И где-то там, наверху, наверняка улыбался их отец — потому что его дети наконец-то выросли. По-настоящему.
