— Юленька, познакомься, это Юрий Николаевич.
Мама смотрела на меня с какой-то особенной надеждой во взгляде, словно ожидала, что я сейчас брошусь на шею этому незнакомому мужчине и назову его папой. Вместо этого я просто протянула ему руку, посмотрела холодно-безразлично, но одновременно с вызовом: а чего, мол, вы ждали? Я ведь прекрасно понимала, что за отношения связывают мою мать и этого невзрачного, похожего на старый носок Юрия Николаевича.
И что она только в нем нашла?
— Очень приятно, — соврала я. — Юля.
Помню, как неловко мы сидели тогда за столом в нашей кухне. Мама суетилась, пытаясь создать атмосферу семейного уюта, а я старательно изучала узор на чашке с чаем, будто видели его впервые в жизни. В совершенно не знала, как относиться к происходящему, как себя вести.
— Юля учится на экономическом, — с гордостью сказала мама. — Первый курс, но уже одни пятерки.
— Серьезная профессия, — одобрительно кивнул Юрий Николаевич. — А я, знаешь, строитель. Может, когда-нибудь вместе бизнес-план составим.
Он улыбнулся, явно пытаясь разрядить обстановку, но я только сильнее стиснула пальцами чашку. Мне было неприятно его присутствие, хотелось попросить его уйти. И не возвращаться. Никогда.
И еще почему-то я не могла отделаться от мысли о своем родном отце, которого не видела уже пятнадцать лет. Странно: столько времени не вспоминала о нем, а тут прямо нахлынуло.
— Мам, мне пора, у меня занятия, — припечатала я, поднимаясь из-за стола.
Мама растерянно глянула на меня.
— Юленька, сейчас же воскресенье.
— Дополнительные, по математике. — Через силу улыбнулась маминому «жениху»: —Извините, Юрий Николаевич.
Я выскочила из квартиры и опрометью бросилась вниз по лестнице. Внизу, у подъезда, достала телефон и набрала номер лучшей подруги.
— Катя, ты не поверишь. Кажется, моя мама собралась замуж.
— Да ладно! За кого?
— За какого-то строителя. Лицо у него, как у Шрэка, только не зеленое. — Я зло захихикала. — Сидит сейчас у нас на кухне, улыбается. Представляешь, ей сорок два, а она как девчонка.
— А что в этом плохого? — в голосе Кати слышалось искреннее непонимание. — Может, она счастлива будет.
— Да нет, дело не в этом. — Я присела на пустующую лавочку у подъезда. — Просто она столько лет говорила мне, какой мой отец негодяй, как он нас бросил. А теперь вот, счастливая такая. И знаешь, что самое странное? Я не помню его. Совсем.
Через три месяца мама вышла замуж. Свадьба была скромной — расписались в ЗАГСе, потом небольшой праздник дома. Я сидела за столом, смотрела на счастливую маму и пыталась понять, почему мне так неспокойно на душе. Юрий Николаевич переехал к нам, и жизнь потекла по-новому.
А потом мама забеременела.
— Юленька, ты только не волнуйся, — сказала она мне однажды вечером. — Мы с Юрой решили, что хотим ребенка.
Я смотрела на ее сияющее лицо и не знала, что сказать. В девятнадцать лет узнать, что у тебя будет маленький брат или сестра — это странно. Очень странно.
— Поздравляю, — выдавила я из себя улыбку.
— Спасибо, доченька, — мама обняла меня. — Знаешь, я так счастлива. У нас теперь будет настоящая семья.
«А разве мы с тобой не были настоящей семьей?» — хотелось спросить мне, но я промолчала.
Весной родилась Женя. Маленькая, громкая, требовательная. Она появилась в нашей жизни и перевернула все с ног на голову. Я старалась больше времени проводить в университете, задерживалась в библиотеке, взяла дополнительную работу. Дома теперь все крутилось вокруг малышки.
— Юля, подержи сестренку, я быстро в магазин сбегаю, — просила мама.
— Юленька, погуляй с Женечкой, пока я обед приготовлю, — говорил Юрий Николаевич.
Я не отказывалась, но с каждым днем все острее чувствовала себя чужой в собственном доме. Словно я была героиней какого-то спектакля, где все играли счастливую семью, а я никак не могла выучить свою роль.
И именно в этот момент в моей жизни появился он. Мой отец.
Это случилось в обычный вторник. Я вышла из университета после третьей пары и направилась в сторону метро, когда услышала за спиной:
— Юля! Подожди!
Я обернулась, не узнавая голос. Высокий мужчина в сером пальто быстро шел ко мне. Что-то знакомое было в его лице, но я никак не могла понять, что именно.
— Юля, — он остановился в паре шагов от меня. — Ты так похожа на маму в молодости.
И тут я поняла. Глаза. У него были точно такие же глаза, как у меня.
— Папа? — слово вырвалось само собой, хотя я столько лет старательно избегала его произносить.
— Да, — он улыбнулся немного виновато. — Можно с тобой поговорить?
Мы сидели в маленькой кофейне напротив университета. Я смотрела на него и пыталась найти в его лице черты того человека, которого помнила из далекого детства. И находила. Теперь он стал старше, в волосах появилась седина, но улыбка осталась прежней.
— Как ты меня нашел? — спросила я, размешивая сахар в кофе.
— Случайно увидел твою фотографию на сайте университета. Ты победила в какой-то олимпиаде по экономике. Я сразу понял, что это ты.
— И решил подождать меня у выхода?
— Я приходил сюда три дня подряд, — признался он. — Боялся, что ты не захочешь со мной разговаривать.
— А почему я должна хотеть с тобой разговаривать? — внезапно вся горечь этих лет поднялась откуда-то изнутри. — Где ты был пятнадцать лет?
— Я пытался с тобой общаться, — он посмотрел мне прямо в глаза. — Первые три года я приходил каждые выходные. Стоял у твоей школы, пытался передать подарки на день рождения. Марина, то есть, твоя мама была категорически против. Она угрожала, что подаст заявление в полицию, если я не оставлю вас в покое.
— Что? — я почувствовала, как земля уходит из-под ног. — Но она говорила мне совсем другое.
— Знаю, — он горько усмехнулся. — Она говорила, что я вас бросил. Что уехал к другой женщине. Что мне на вас наплевать.
Я молчала, переваривая информацию. Пятнадцать лет. Пятнадцать лет я жила с мыслью, что отец нас не любил, что мы были ему не нужны.
— Почему вы развелись?
— Мы были слишком молоды, — он вздохнул. — Поженились, когда твоей маме было девятнадцать, мне двадцать один. Ты родилась через год. Я работал на двух работах, учился заочно. Марина сидела с тобой дома, злилась, что мы живем в маленькой съемной квартире, что нет денег на новые вещи. Потом я получил предложение о работе в другом городе. Хорошая должность, перспективы роста. Марина наотрез отказалась переезжать. Сказала, что не оставит маму, что ей нужна ее помощь с тобой. Мы ругались несколько месяцев. А потом она подала на развод.
Я вспомнила, как мама всегда говорила, что отец променял нас на карьеру. Теперь эта история виделась совсем по-другому.
— И что было потом?
— Я действительно уехал. Работал, построил карьеру. Женился второй раз, но детей больше не было. Два года назад развелся. И понял, что больше всего на свете хочу найти тебя.
Мы проговорили несколько часов. Он рассказывал о своей жизни, спрашивал о моей учебе, о планах на будущее. Я узнала, что он руководит строительной компанией, что любит джаз и путешествия, что у него есть собака породы хаски. Что все эти годы он хранил мои детские фотографии.
Домой я вернулась поздно вечером. Мама кормила Женю на кухне.
— Где ты была? — спросила она с беспокойством. — Я звонила, ты не брала трубку.
— Гуляла с подругой, — соврала я, чувствуя себя предательницей.
Той ночью я долго не могла уснуть. В голове крутились обрывки разговора с отцом, воспоминания детства, мамины слова. Я не знала, кому верить и что думать.
Мы начали встречаться с отцом раз в неделю. Пили кофе, гуляли по городу, разговаривали обо всем на свете. Он рассказывал мне о своей молодости, о том, как познакомился с мамой, как они были счастливы первое время. Я рассказывала об университете, о своих планах открыть собственную консалтинговую фирму.
Но однажды все рухнуло. Мама увидела нас вместе.
Мы с отцом сидели в том самом кафе возле университета, когда она вошла внутрь. Наверное, случайно заметила нас через окно. Я никогда не видела ее такой разъяренной.
— Значит, вот как? — ее голос дрожал от гнева. — За моей спиной? С этим человеком?
— Мама, я могу объяснить.
— Ничего не хочу слышать! — она повернулась к отцу. — А ты… как ты посмел? Мало того, что бросил нас, так теперь решил явиться и все разрушить?
— Марина, — отец говорил спокойно, — я имею право общаться с дочерью.
— Не имеешь! — мама почти кричала. — Ты потерял это право пятнадцать лет назад!
Посетители кафе с интересом наблюдали за скандалом. Я чувствовала, как горят щеки от стыда.
— Мама, пожалуйста, давай не здесь.
— А где? Дома? Куда ты не приходишь неделями, потому что встречаешься с ним? — она схватила меня за руку. — Мы уходим. Немедленно.
— Мне девятнадцать лет, — я мягко, но твердо высвободила руку. — Я сама решаю, с кем мне общаться.
Это была первая настоящая ссора с мамой. Дома разразился грандиозный скандал.
— Я запрещаю тебе с ним видеться! — мама ходила по комнате, сжимая кулаки. — Ты не понимаешь, что он за человек!
— Нет, это ты не хочешь понять! — я стояла у окна, чувствуя, как внутри все дрожит от напряжения. — Почему ты мне никогда не говорила, что он пытался со мной общаться? Что приходил к школе?
— Потому что он этого не заслуживал! Он бросил нас ради карьеры!
— Он предлагал переехать всей семьей! Это ты отказалась!
— Да как ты смеешь? — мама остановилась передо мной. — Я одна тебя растила! Я ночами не спала, когда ты болела! Я работала на двух работах, чтобы ты ни в чем не нуждалась!
В этот момент заплакала Женя. Мама бросилась в детскую, а я схватила сумку и выбежала из квартиры. Несколько часов бродила по городу, не замечая ни людей вокруг, ни моросящего дождя.
Встречи с отцом продолжились, но теперь тайком. Мы виделись в разных кафе, подальше от дома и университета. Я узнавала его все лучше и не могла понять, как могла столько лет верить маминым рассказам о том, какой он ужасный человек.
Прошло полгода. Я почти закончила второй курс, когда случилось непредвиденное. Отец позвонил мне рано утром:
— Юля, я в больнице. Сердце. Не пугайся, ничего страшного, но нам нужно поговорить.
Я примчалась в больницу. Отец выглядел бледным, но спокойным.
— Присядь, — он похлопал по краю кровати. — Я должен тебе кое-что сказать. Я переписал на тебя квартиру.
— Что? Какую квартиру?
— Трехкомнатную в центре. Я купил ее десять лет назад как инвестицию. Документы уже у нотариуса, осталось только твою подпись поставить.
— Пап, не надо. Ты поправишься.
— Юля, — он взял меня за руку. — Я хочу, чтобы у тебя было свое жилье. Это меньшее, что я могу для тебя сделать.
Через неделю его не стало. Внезапный инфаркт. Я не могла поверить, что только-только обрела отца и сразу потеряла его. На похоронах мама не появилась.
А еще через месяц я узнала, что взяла кредит на квартиру зря – у меня теперь была своя. Трехкомнатная, в хорошем районе. Я не знала, что с ней делать – продать и закрыть ипотеку или оставить.
Каким-то образом новость о наследстве дошла до мамы. Она позвонила мне впервые за несколько месяцев:
— Значит, он все-таки оставил тебе квартиру?
— Да, — я не стала отрицать.
— И что ты собираешься с ней делать?
— Еще не решила.
Повисла пауза.
— Юля, — голос мамы стал мягче, — ты же понимаешь, что это несправедливо?
— Что именно?
— У тебя теперь две квартиры. А у Жени ничего нет.
Я почувствовала, как внутри все застыло.
— При чем здесь Женя?
— Она твоя сестра! Неужели ты не хочешь обеспечить ей будущее?
— Мама, это квартира моего отца. Он оставил ее мне. Какое отношение к этому имеет Женя?
— Ты такая эгоистка! — в мамином голосе появились знакомые истеричные нотки. — Я не узнаю тебя! Неужели тебе жалко для родной сестры?
— Она мне сводная сестра, мама. И мой отец никакого отношения к ней не имеет. Почему я должна отдавать ей квартиру, которую он оставил мне?
— Потому что это правильно! Потому что у тебя уже есть жилье!
— Да, в ипотеку на двадцать лет! А эта квартира – единственное, что осталось мне от отца, которого ты у меня отняла!
— Что ты сказала? — мамин голос стал ледяным. — Я у тебя отняла? Я?
— Да! Ты пятнадцать лет настраивала меня против него! Запрещала с ним общаться! А теперь требуешь отдать его квартиру твоей дочери?
— Прекрасно, — процедила мама. — Я поняла. Ты выбрала сторону. Не жди больше от меня помощи.
Она бросила трубку. Я сидела в пустой квартире, глядя на телефон, и чувствовала странное опустошение. Внутри не было ни злости, ни обиды – только усталость и понимание того, что что-то безвозвратно сломалось в наших отношениях.
За следующие несколько месяцев я закончила универститет, устроилась на работу в консалтинговую компанию и начала потихоньку обживать отцовскую квартиру. Мама не звонила. Я тоже не пыталась наладить контакт. Через общих знакомых узнавала, что у них все хорошо, что Женя растет, что Юрий Николаевич получил повышение.
Жизнь шла своим чередом. Я с головой ушла в работу, потом познакомилась с Андреем. Он работал архитектором, много путешествовал, любил джаз – совсем как отец. Может быть, поэтому я и обратила на него внимание.
Через год мы поженились. Еще через два года родился наш первый сын, Миша. Когда ему исполнился год, я случайно увидела в социальных сетях фотографии Жени. Она заканчивала шестой класс, участвовала в каком-то школьном спектакле. Я долго всматривалась в ее лицо, пытаясь найти общие черты. Их не было – Женя была копией Юрия Николаевича.
— Что смотришь? — спросил Андрей, заглядывая через плечо.
— Да так, сестру.
— Ты скучаешь по ним?
Я задумалась.
— Иногда. Но знаешь, я не жалею. Нельзя строить отношения, где тебя постоянно пытаются использовать.
Когда родилась наша дочь Аня, я впервые за много лет подумала о маме. Каково ей было тогда, в девятнадцать лет, одной с маленьким ребенком? Может быть, поэтому она так отчаянно цеплялась за свою версию событий с отцом? Может быть, поэтому так боялась, что я узнаю правду?
Я изредка просматривала мамину страницу в социальных сетях. Она постарела, но все еще была красивой. Женя росла настоящей красавицей, занималась танцами, ездила на конкурсы. Юрий Николаевич, судя по фотографиям, действительно хорошо к ней относился.
И вот однажды, спустя почти десять лет после нашей последней ссоры, раздался звонок.
— Юля? — мамин голос звучал непривычно мягко. — Это я.
Я молчала, не зная, что сказать.
— Юля, Женя заканчивает школу. У нее выпускной через месяц. Она хотела бы, чтобы ты пришла.
— Правда? — я не смогла скрыть удивления. — Она сама это сказала?
— Ну… — мама замялась. — Я думаю, нам пора перестать ссориться. Мы же семья.
Что-то в ее тоне насторожило меня. Слишком уж это было похоже на ту интонацию, с которой она когда-то просила меня переписать квартиру на Женю.
— Я подумаю, — ответила я уклончиво.
— Юленька, ну что тут думать? Столько лет прошло. У тебя своя семья, дети. Женя выросла. Давай оставим прошлое в прошлом?
Я молчала.
— Ты же придешь? — в мамином голосе появились просительные нотки. — И подарок, надеюсь, будет достойный? Все-таки сестра оканчивает школу.
Вот оно что.
— Хорошо, мама. Я приду. И подарок будет… достойный.
Весь следующий месяц я готовилась к этой встрече. Морально. Андрей предлагал пойти со мной, но я отказалась. Это была моя битва.
В день выпускного я надела строгое темно-синее платье, собрала волосы в высокий пучок. В сумочке лежал конверт с довольно крупной суммой денег – я решила, что это будет правильным подарком.
Школьный актовый зал был полон народу. Родители, учителя, выпускники – все нарядные, взволнованные. Я сразу заметила маму – она стояла рядом с Женей, что-то горячо ей объясняя. Женя выросла высокой, стройной девушкой. Ее выпускное платье наверняка стоило целое состояние.
— Юля! — мама заметила меня и замахала рукой. — Иди к нам!
Я медленно подошла. Женя смотрела на меня с каким-то странным выражением лица.
— Ну что, где? — спросила она вместо приветствия.
— Что где? — не поняла я.
— Ключи, конечно! — Женя протянула руку. — От квартиры! Мама сказала, ты решила сделать мне подарок на выпускной.
Я перевела взгляд на маму. Она смотрела в пол.
— Мама сказала? — медленно переспросила я. — И что же конкретно сказала мама?
— Что ты наконец-то одумалась и решила отдать мне папину квартиру, — Женя говорила с таким видом, будто речь шла о какой-то мелочи. — Ну, ту, которую он тебе оставил. Все равно же у тебя есть своя.
Я почувствовала, как к горлу подкатывает комок.
— Значит, вот зачем все это? — я посмотрела на маму. — Примирение, приглашение на выпускной… Ты просто решила снова попробовать заполучить квартиру?
— Юля, не устраивай сцен, — мама наконец подняла на меня глаза. — Мы же договорились.
— Мы ни о чем не договаривались! — я почти кричала. — Ты просто придумала себе что-то и внушила это Жене! Как ты могла? Как ты могла снова использовать меня?
— Значит, не отдашь? — презрительно протянула Женя. — А еще сестра называется!
— Я тебе не сестра, — слова вырвались сами собой. — И никогда ею не была. Просто твоя мать когда-то была моей матерью. Была. Когда-то.
Я развернулась и пошла к выходу. За спиной я слышала, как мама что-то кричит, как всхлипывает Женя, но не обернулась. В конверте с деньгами было достаточно на первый взнос за небольшую квартиру. Но они этого никогда не узнают.
Больше я их не видела. И не хотела видеть.
Прошло еще пять лет. Мои дети подросли – Мише исполнилось двенадцать, Ане девять. Однажды, разбирая старые вещи на антресолях, я нашла коробку с фотографиями. Среди пожелтевших снимков был один, который заставил меня замереть: я, совсем маленькая, сижу на плечах у отца, а рядом стоит молодая, счастливая мама. Мы все улыбаемся.
— Мам, что это? — Аня заглянула через плечо.
— Это я в твоем возрасте, — я показала ей фотографию.
— А кто это рядом?
— Мои родители. Твои бабушка и дедушка.
— А почему мы с ними не общаемся? — Аня смотрела на меня своими серьезными глазами.
Я задумалась. Как объяснить ребенку сложность взрослых отношений? Как рассказать о предательстве, манипуляциях, разбитых надеждах?
— Знаешь, иногда взрослые совершают ошибки, — наконец сказала я. — Иногда они так сильно хотят чего-то, что забывают о главном – о любви и уважении друг к другу.
— А у меня еще есть тетя, да? — вдруг спросила Аня. — Я видела фотографии в твоем телефоне.
Я вздрогнула. Действительно, иногда я просматривала страницу Жени в социальных сетях. Она закончила университет, вышла замуж, работала в какой-то крупной компании. Кажется, была счастлива.
— Да, у тебя есть тетя. Её зовут Женя.
— Почему она никогда не приходит к нам?
— Это сложно объяснить, малыш. Понимаешь, иногда люди, даже родственники, становятся чужими друг другу. Не потому, что они плохие, а просто потому, что у них разные взгляды на жизнь, разные ценности.
В этот момент зазвонил телефон. Незнакомый номер.
— Алло?
— Юля? — голос Жени я узнала не сразу. — Это я.
Я молчала, ожидая продолжения.
— Юля, я… я хотела извиниться. За тот выпускной. За все.
Я села на диван, все еще держа в руках старую фотографию.
— Почему сейчас?
— Я сама стала матерью, — в ее голосе послышались слезы. — У меня родилась дочь. И знаешь, я вдруг поняла, как это ужасно – использовать детей в своих играх. Как мама использовала нас.
— Нас?
— Да, нас обеих. Меня она всю жизнь настраивала против тебя. Говорила, какая ты эгоистка, как не хочешь делиться, как предала семью. А тебя, получается, настраивала против отца. И все ради чего? Ради квартиры?
Я смотрела на фотографию в своей руке. На ту счастливую семью, которая когда-то была у меня.
— Знаешь, — продолжала Женя, — я недавно спросила маму, почему она так поступила. Знаешь, что она ответила? Что хотела как лучше. Что боялась остаться одна, когда твой отец ушел. Что потом боялась потерять тебя, когда он объявился. Что хотела справедливости, когда узнала про квартиру.
— А что такое справедливость, Женя?
— Теперь я понимаю, что это точно не то, что она делала, — Женя помолчала. — Юля, я не прошу простить. Просто хотела, чтобы ты знала – я поняла. И мне очень жаль.
Я посмотрела на Аню, которая все еще разбирала старые фотографии.
— У тебя дочка родилась?
— Да, три месяца назад.
— Как назвали?
— Юля, — тихо ответила она. — В честь тети, которую она, наверное, никогда не увидит.
Я закрыла глаза.
— Знаешь, может быть, однажды увидит. Не сейчас, но… когда-нибудь.
— Правда? — в ее голосе появилась надежда.
— Время лечит, Женя. И учит. Главное – сделать правильные выводы.
После этого разговора прошло еще полгода. Мы изредка переписывались с Женей. Ничего особенного – поздравления с праздниками, фотографии детей. Маленькие шаги навстречу друг другу.
Мама так и не позвонила. Наверное, не смогла признать свои ошибки. Или не захотела. Но это уже не имело такого значения, как раньше. У меня была своя семья, свои дети, своя жизнь. И память об отце – в его глазах, которые я вижу каждое утро в зеркале, в любви к джазу, которую унаследовал мой сын, и в той самой квартире, которая стала не яблоком раздора, а символом того, что любовь сильнее обид и времени.
Иногда я думаю: может быть, мама тоже изменится? Может быть, когда-нибудь она поймет, что настоящая любовь – это не контроль и манипуляции, а принятие и уважение? Не знаю. Но теперь я точно знаю одно: нельзя построить счастье на чужом несчастье. И нельзя заставить людей любить друг друга так, как тебе хочется. Можно только любить их такими, какие они есть. Или отпустить.
