— Так, Мусенька, сейчас, сейчас! Вот хорошее место!
Протискиваясь к сиденью возле окна через узкий проход междугороднего автобуса, тучная женщина, разговаривала с маленькой собачкой, которую держала подмышкой. Мусенька только покрякивала и дрожала всем своим тельцем. Женщина плюхнулась на сиденье, заняв почти два места, и расположила собачку на коленях, где мог поместиться хороших размеров поросёнок.
— Вот, Мусечка, будешь смотреть в окно, чтоб тебе не скучно было, а мамочка вздремнёт, — дама уселась поудобнее и прикрыла глаза.
Её блаженное пребывание в автобусе нарушил голос возле уха:
— Мадам, простите, но это наши места!
Рядом стоял молодой человек с девушкой, у которой явно вырисовывался животик.
Женщина приоткрыла один глаз, смерив презрительным взглядом назойливого пассажира.
— Вы видите, здесь я сижу?! — открыла второй глаз хозяйка Мусечки. — Ну что за люди, обязательно надо нарушить покой?! Я сижу, никого не трогаю…
— Вы не поняли, — парень пытался спокойно объясниться с дамой, которая и не думала пересаживаться, — у нас билеты на эти места.
— И что? У меня тоже есть билет. Это вам не самолёт — можете сесть на любое другое место. Мы с Мусенькой уже удобно устроились, и у нас нет ни малейшего желания подниматься и куда-то перемещаться. Да, моя девочка? — она перевела взгляд на свою трясущуюся собачку и засюсюкала с ней, в корне меняя интонацию.
— Послушайте, у меня жена беременна, — молодой человек начал терять терпение. — Встаньте, пожалуйста, с наших мест. Вы одна заняли два кресла!
— Хам! Нахал! — вспыхнула дама. Её собачка затряслась с такой силой, что казалось, будто она сейчас отдаст концы и рассыпется на молекулы. — И не стыдно? Обозвать меня толстой и даже не покраснеть! И этот человек собирается стать отцом! Да что вы сможете дать своему ребёнку?
— Женщина, не придумывайте, я вас не обзывал, просто констатировал факт. Пожалуйста, займите своё место согласно купленному билету, — муж беременной пассажирки был настойчив, но не на ту напал. Наглая дама не сдавала свои позиции и ещё больше расплылась на сиденьях.
— Кто вам не даёт занять моё место?! Вон оно, через четыре ряда, — она неопределённо махнула назад свободной рукой, другой рукой она придерживала несчастное напуганное животное. — Такой молодой и такой настырный. И вообще, вы пугаете мою собаку!
— Слушайте, во-первых, наши места здесь, во-вторых, моя жена беременна и не может ехать в конце автобуса, потому что там сильная тряска, в-третьих, нас двое, а у вас один билет на одно место. Вы же не купили себе два билета, хоть и сидите на двух креслах! — Парень уже еле сдерживался. Жена только гладила его по руке и приговаривала: «Успокойся, дорогой!»
— Вот, вам даже жена говорит успокоиться, — дама с собачкой фыркнула и хотела уже снова закрыть глаза и уйти в релакс, но молодой человек навис над ней, как коршун над цыплёнком, хотя сравнение дамы с цыплёнком было бы явным преуменьшением.
— Или вы сейчас же встаёте и отправляетесь на своё место, или я вызываю полицию! Мне надоело вас уговаривать! — процедил сквозь зубы парень, нагнувшись поближе к даме.
Муся от испуга задрожала ещё сильней. Тогда её хозяйка сменила тактику.
— Ну что же вы такие несговорчивые? — дама обратилась к беременной тем же голосом, каким она разговаривала с Мусечкой. — Ну вы же молодые. А вы, девушка, вы ведь беременны, а не больны. Что вам будет? Я уже через шесть остановок выйду и можете даже ложиться здесь. Между прочим, Мусенька моя очень любит смотреть в окно, не лишайте её этой радости. И к тому же там такое узкое сиденье, что мы с Мусечкой вдвоём там не поместимся. А ещё дует из дверей.
— Мне плевать на вашу псину, — разозлился парень, — плевать на ваши габариты! Мы хотим занять свои места! Моя жена устала, ей нужно присесть, она с утра на ногах! А вам нужно было побеспокоиться о вашем комфорте до того, как вы купили билет на своё неудобное место! И это — не мои проблемы.
— Како-ой грубиян! — выпучив глаза совсем как у её собачки, воскликнула возмущённая дама, надеясь привлечь на свою сторону остальных пассажиров, которые с интересом наблюдали за развитием событий. — Неслыханная дерзость — так разговаривать со старшими! Чему вас родители в детстве учили?
— Родители меня учили — не давать спуску наглецам и халявщикам! — рявкнул молодой человек и направился прямиком к водителю.
— Уважаемый, наведите, пожалуйста, порядок в салоне! — вежливо попросил парень, сто́ящего на улице, водителя, который разговаривал с коллегой. До отправления автобуса оставалось пять минут. Мужчины попрощались, и водитель вопросительно посмотрел на молодого человека.
— Там дама заняла два места, причём чужие, и не собирается пересаживаться. Моя жена беременна, и ей нужно отдохнуть. Посодействуйте, умоляю. Иначе я за себя не ручаюсь! — парень едва мог скрывать раздражение.
— Ну, пошли, посмотрим, что там за захватчица?! — усмехнулся водитель.
Дама демонстративно пялилась в окно, словно за окном показывали зрелищное представление, наглаживая при этом своё трясущееся недоразумение.
— Мадам, предъявите ваш билет, — вздохнул водитель. Ему периодически приходилось приструнивать таких пассажиров, и у него для этого имелся действенный способ.
— Да пожалуйста, — фыркнула дама и протянула свой билет водителю. — Как вообще можно продавать билеты на такие ужасные места? Там же трясёт, как в дробилке. И никакого обзора!
— Значит так, у вас пять минут, чтобы занять своё место, — водитель не церемонился. — Отправление должно быть по графику. Если у меня с вами будут проблемы — вы со своим «алабаем» останетесь с другой стороны автобуса. Всё понятно?
— Пойдём, Мусечка! Мы живём среди бездушных, жестоких людей, в этом несправедливом мире! — надула губы дама, кое-как выбралась с чужих мест и стала пробираться в конец автобуса. Там все места были уже заняты, оставалось свободным лишь одно её сиденье, по сторонам от которого сидели два мужика и с ужасом ожидали приземления дамы.
— Джентльмены, не могли бы вы немного подвинуться или сплюснуться? — дама кое-как уселась, придавив обоих соседей. — Моей собачке нужно больше воздуха. У неё клаустрофобия.
В этот момент двери автобуса с шипением закрылись, и водитель объявил отправление. Всю дорогу дама охала, вздыхала, ворчала, возмущалась и жаловалась на судьбу. То её доставали сквозняки, то жара. Затем начали сыпаться жалобы на тря́ску:
— Я чувствую себя как в деревянной повозке на квадратных колёсах, запряжённой хромой кобылой, — возмущалась она, колыхаясь всем своим необъятным телом. — На мне уже живого места нет! У меня сотрясение мозга! А моя бедная Муся, вообще, еле жива!
Действительно, несчастное животное лежало на коленях хозяйки с выпученными глазами и высунутым языком. У неё даже на дрожание не осталось сил.
Досталось и джентльменам, сидящим по обе стороны от дамы.
— Что вы всё время ко мне прижимаетесь?! — пассажирка ёрзала, утрамбовывая своих соседей всё сильнее.
Несчастные мужики и так почти не дышали — ведь они были зажаты с двух сторон.
— Господи, где я так нагрешил? — вздыхал один, закатывая глаза. — Обещаю, если я доеду живым, больше никогда не буду спорить с женой.
— Теперь я знаю, как чувствовали себя женщины в корсетах, — пыхтел второй, пытаясь высвободить хоть миллиметр своего туловища из плена.
— Женщина, — один из мужиков рискнул высказать общее мнение, — я бы с удовольствием растворился в воздухе, лишь бы вам было хорошо. Но это невозможно. Поэтому примите смиренно нашу жертву.
Второй только, поддакивая, кивал.
Дама продолжала ворчать и громко жаловаться на неудобства, пока не достала всех пассажиров, что вскоре дошло до шофера.
— Если я услышу ещё хоть одну жалобу от дамы с «алабаем», она отправится в путь пешком, — объявил в микрофон водитель.
Оставшийся путь хозяйка Мусечки дулась как мышь на крупу, но больше не произнесла ни слова, ни стона.
А выйдя через два часа на своей остановке, пригрозила кулаком всему автобусу и проорала:
— Хамы! Нахалы! Грубияны! Живодёры! Я буду жаловаться!
В этот момент Мусечка, скромно молчавшая всю дорогу, развернулась своей крошечной мордой к орущей хозяйке и разразилась таким лаем, что пассажиры автобуса чуть не лопнули от смеха.
— Даже свою блоху достала, — вздохнул водитель, закрыл двери, и автобус тронулся, оставив позади, размахивающую руками разъярённую даму и, прыгающую вокруг неё со звонким лаем, маленькую собачку на тонких ножках.
