Эта ненормальная настоящий цирк развела вокруг этого… — сказала сама себе Валентина Петровна.
Она тяжело опустилась на стул в учительской, сжимая в руках телефон. На экране мелькали бесконечные комментарии под постом известного городского блогера Кристины Соколовой. «Советская школа против современных детей», «Травля ребенка», «Пора менять систему образования» – от этих заголовков у немолодой учительницы кружилась голова.
– Валя, ты чего такая бледная? – Марина Степановна, учительница математики, присела рядом, заглядывая в экран телефона коллеги.
– Да вот, полюбуйся, – Валентина Петровна протянула ей телефон. – Соколова, мать Алины из 8″Б», устроила настоящую травлю в интернете.
– А что случилось-то?
– Вчера на уроке я сделала замечание её дочери. Представляешь, сидит, снимает какой-то очередной «видосик» прямо во время объяснения новой темы!
Марина Степановна покачала головой:
– И что ты ей сказала?
– Ничего особенного! – Валентина Петровна всплеснула руками. – Просто попросила убрать телефон и сказала, что если ей интереснее быть блогером, чем учиться, то пусть хотя бы научится грамотно писать посты.
В учительскую вошла молодая историчка Дарья Александровна, на ходу что-то печатая в телефоне:
– Валентина Петровна, вы уже видели? Там такое творится! Весь родительский чат гудит!
– Какой кошмар, – простонала учительница. – И что они пишут?
– Соколова подняла на уши всех своих подписчиков. Говорит, что вы намеренно занижаете оценки её дочери, травите ребёнка и мешаете развитию талантов.
– Талантов?! – Валентина Петровна вскочила со стула. – Каких талантов? Она пишет с ошибками даже в своих драгоценных постах! А сочинение последнее вообще списала из интернета!
Дверь учительской распахнулась прямо в этот момент, и на пороге появилась Кристина Соколова – эффектная блондинка, которая, как всегда, выглядела очень дорого, с идеальной укладкой и макияжем, на который было потрачено не один час.
– Ну, что, Валентина Петровна! – голос Кристины был возмущён, но мелодичен, сразу было слышно, что отрепетирован правильный тон. – Вы, наконец, дадите нам объяснения?! Как вы можете так непрофессионально себя вести?
– Простите, но… – начала было учительница.
– Нет, это вы простите! – перебила её Соколова. – Моя дочь – творческая личность! Она развивает свой бренд, у неё уже тридцать тысяч подписчиков! А вы со своими устаревшими методами только мешаете её развитию!
– Кристина Андреевна, – Валентина Петровна старалась говорить спокойно, – давайте обсудим это без…
– Что обсуждать? – Соколова достала телефон. – Вот, смотрите! Уже больше тысячи комментариев под моим постом! Люди возмущены! Мы будем писать жалобу в отдел образования!
– Да как вы смеете! – не выдержала Марина Степановна. – Тридцать лет человек детей учит!
– Вот именно! – торжествующе воскликнула Кристина. – Тридцать лет! Пора уступать место молодым, прогрессивным педагогам, которые понимают современных детей!
В учительской повисла напряжённая тишина. Валентина Петровна почувствовала, как предательски задрожали руки. За тридцать лет работы в школе она впервые столкнулась с подобным унижением.
К вечеру того же дня родительский чат 8″Б» превратился в настоящее поле битвы. Телефон Валентины Петровны разрывался от уведомлений.
– Я категорически против травли учителя! – писала мама Серёжи Воронцова. – Валентина Петровна – прекрасный педагог, и если она сделала замечание, значит, на то были причины.
– А вы видели последний пост Кристины? – тут же отозвалась Светлана Игоревна, мать близняшек Кати и Маши. – Там всё по делу! Нельзя запрещать детям самовыражаться!
Валентина Петровна сидела на кухне, механически помешивая остывший чай. За окном моросил мелкий осенний дождь, капли стекали по стеклу, размывая огни вечернего города.
Телефон снова завибрировал. На этот раз это была Анна Михайловна, директор школы:
– Валентина Петровна, вы создали нам серьёзные проблемы. Пост Соколовой набрал уже пятьдесят тысяч просмотров. Нам звонили из управления образования.
– Анна Михайловна, но я…
– Завтра в два часа собрание. Придут представители родительского комитета и… журналисты.
Утром следующего дня школьный коридор гудел как растревоженный улей. У кабинета русского языка столкнулись две группы родителей.
– А, защитники старой школы пришли! – с издёвкой протянула Кристина, поправляя идеальную укладку. – Может, вернём ещё и телесные наказания?
– Лучше уж старая школа, чем ваши модные веяния! – парировала Елена Викторовна, мама отличницы Тани. – При «старой школе» дети хотя бы читать-писать умели!
– Да что вы понимаете! – взвилась молодая мама Миши Корнева. – Мой сын тоже ведёт блог, и знаете что? Он зарабатывает больше, чем я!
– Замечательно! – всплеснула руками пожилая бабушка Димы. – Только он «вертолёт» у вас через «и» пишет! Я видела его посты!
В этот момент из кабинета вышла Алина Соколова – накрашенная, с модной причёской, в брендовой одежде. Увидев мать, она демонстративно отвернулась.
– Доченька, – Кристина бросилась к ней, – как ты? Эта учительница тебя больше не обижала?
– Мам, хватит! – неожиданно резко ответила Алина. – Ты всё испортила! Теперь весь класс против меня!
– Что значит испортила? – опешила Кристина. – Я защищаю твои интересы! У меня уже сто тысяч просмотров, три телеканала звонили!
– Именно! – выкрикнула Алина. – Тебе просмотры важнее, чем я!
Девочка развернулась и убежала, оставив растерянную мать посреди коридора. В этот момент появилась Валентина Петровна. Она выглядела осунувшейся, но держалась прямо, с достоинством.
– Довольны? – процедила сквозь зубы Кристина. – Настроили ребёнка против матери?
– Я никого ни против кого не настраивала, – тихо ответила учительница. – В отличие от вас, Кристина Андреевна, я просто делаю свою работу.
– Вашей работе скоро придёт конец! – выпалила блогерша. – Мы добьёмся вашего увольнения!
В коридоре повисла гнетущая тишина. Две женщины смотрели друг на друга, как древние воительницы перед решающей битвой. И обе понимали – пути назад уже нет.
Актовый зал школы был переполнен. Телевизионщики суетливо расставляли камеры, журналисты проверяли диктофоны. В воздухе витало предчувствие скандала.
Анна Михайловна нервно постукивала карандашом по столу:
– Коллеги, давайте начинать. Валентина Петровна, пожалуйста, изложите свою версию событий.
Учительница медленно поднялась. В зале воцарилась тишина, прерываемая только щелчками фотокамер.
– Я действительно сделала замечание Алине Соколовой во время урока. Считаю это своим педагогическим долгом. Последняя контрольная работа показала…
– Позвольте! – Кристина вскочила с места. – Вы намеренно занижаете оценки моей дочери! У меня есть доказательства!
Она эффектным жестом достала телефон, пока шла к небольшой сцене, с которой так и не успели укатить рояль, и включила видео. На экране Алина, заливаясь слезами, жаловалась на предвзятое отношение учительницы.
– Этот ролик набрал двести тысяч просмотров! – торжествующе объявила Кристина. – Люди возмущены!
– А вы показали в своём ролике, как ваша дочь списывает? – неожиданно раздался голос с задних рядов. Это встала Таня, круглая отличница. – У меня тоже есть видео!
Девочка вышла вперёд и включила запись, где Алина во время контрольной украдкой фотографировала учебник.
– Ложь! – взвизгнула Кристина. – Это монтаж!
– Нет, мам, – Алина поднялась со своего места, лицо её пылало. – Это правда. Я действительно списывала.
По залу прокатился удивлённый шёпот. Камеры мгновенно развернулись к девочке.
– Алина, сядь! – прошипела Кристина. – Ты всё портишь!
– Нет, это ты всё испортила! – голос Алины дрожал, но она всё равно вышла к матери на сцену, чтобы её видели и слышали все собравшиеся. – Ты превратила моё обычное замечание в какое-то шоу! Тебе просмотры важнее меня!
– Да как ты смеешь! – Кристина побледнела. – После всего, что я для тебя делаю!
– А что ты делаешь со мной, мама? Я же просто марионетка для твоего блога, а не твоя дочь! – Алина уже кричала. – Ты заставляешь позировать, когда я болею? Я даже в школу нормально ходить не могу из-за тебя! Всё же должно быть идеально для твоих подписчиков!
Валентина Петровна тихо подошла к девочке и положила руку ей на плечо:
– Алина, успокойся…
– Уберите от неё руки! – взорвалась Кристина. – Вы манипулируете ребёнком!
– Единственный манипулятор здесь – это вы, Кристина Андреевна, – спокойно ответила учительница. – Вы превратили жизнь собственной дочери в реалити-шоу.
В этот момент с места поднялся школьный психолог:
– Я давно хотел поговорить об этом. У Алины наблюдаются признаки серьёзного стресса. Постоянные съёмки, давление, необходимость соответствовать образу…
– Какой стресс?! – перебила его Кристина. – Моя дочь – восходящая звезда! У неё будущее!
– А как насчёт настоящего? – тихо спросила Валентина Петровна. – Когда она в последний раз просто гуляла с друзьями? Читала книгу? Жила обычной жизнью подростка?
Алина вдруг разрыдалась и выбежала из зала. Камеры синхронно повернулись вслед за ней, но Валентина Петровна решительно встала перед операторами:
– Хватит! Она не ваш контент! Она живой человек!
После собрания школа напоминала растревоженный муравейник. В коридорах группками стояли учителя и родители, журналисты пытались взять комментарии у всех подряд. Кристина, окруженная операторами, давала очередное эмоциональное интервью.
– Это вопиющий случай травли! Моя дочь – жертва устаревшей системы образования! – её голос эхом разносился по этажу.
Валентина Петровна быстрым шагом направлялась к выходу, когда её догнала запыхавшаяся Таня:
– Валентина Петровна! Алина в туалете на третьем этаже… Она заперлась и не выходит!
В женском туалете было тихо. Только из-за закрытой двери доносились приглушённые всхлипывания.
– Алина, детка, открой, – мягко произнесла учительница.
– Уходите! Все уходите! – раздался надломленный голос.
– Алиночка! – послышался властный голос Кристины, ворвавшейся в туалет. – Немедленно выходи! Ты срываешь мне прямой эфир!
– Вот! – вдруг закричала Алина из-за двери. – Вот оно! Опять твой чёртов эфир! А я? Я тебе вообще нужна?!
Послышался звук разбивающегося стекла.
– Господи, – прошептала Валентина Петровна. – Алина, что ты делаешь?
– Я больше не могу! – голос девочки срывался. – Знаете, что она сделала, когда я заболела гриппом? Заставила краситься и сниматься с температурой 39! Потому что «контент должен выходить по расписанию»!
– Это неправда! – возмутилась Кристина. – Я забочусь о твоём будущем!
– Какое будущее?! – истерически рассмеялась Алина. – Я даже в зеркало смотреть не могу без мысли о том, как это будет выглядеть в кадре! У меня нет друзей – только подписчики! Я не живу – я существую для твоего блога!
В этот момент в туалет вбежала школьная медсестра с ключом. Дверь распахнулась, и все застыли в ужасе. Алина стояла у раковины, сжимая в окровавленной руке осколок зеркала.
– Снимайте! – с истерическим смехом крикнула она журналистам, толпившимся в дверях. – Вот вам контент! Эксклюзив! Дочь известной блогерши сходит с ума!
– Камеры вон! – рявкнула Валентина Петровна с такой силой, что журналисты попятились. – Немедленно!
Кристина рванулась к дочери:
– Дай сюда это! Ты с ума сошла! Ты знаешь, сколько хейта я получу?!
– Хейта?! – Алина отшатнулась. – Твоя дочь стоит здесь с осколком стекла, а ты думаешь о хейте?!
– Кристина Андреевна, – голос Валентины Петровны звенел от напряжения, – выйдите. Немедленно.
– Это моя дочь!
– Нет, – тихо произнесла Алина, – я не твоя дочь. Я твой проект. Твой контент. Твой источник дохода. Но только не дочь.
Медсестра осторожно приблизилась к девочке:
– Милая, дай мне стекло. Тебе нужно обработать руку.
– Знаете, – Алина смотрела в никуда стеклянными глазами, – я ведь правда старалась. Быть идеальной. Улыбаться. Позировать. А потом поняла – ей не нужна я настоящая. Ей нужна картинка для блога.
Валентина Петровна медленно подошла к ученице:
– Отдай стекло, девочка. Пожалуйста.
Алина посмотрела на учительницу долгим взглядом и разжала пальцы. Осколок со звоном упал в раковину.
– Уведите её, – сквозь зубы процедила Валентина Петровна, кивая на Кристину. – И вызовите психолога. Немедленно.
Через неделю после инцидента в школьном туалете кабинет директора превратился в поле битвы. За массивным столом сидели представители опеки, школьный психолог и Валентина Петровна. Напротив – Кристина с адвокатом.
– Это абсурд! – Кристина стучала наманикюренными пальцами по столу. – Вы не имеете права!
Директор устало потёр виски:
– Имеем. После заключения психиатра и представленных доказательств…
– Каких доказательств?! – взвилась Кристина.
Валентина Петровна молча включила проектор. На стене появились скриншоты из блога Кристины.
– Вот, – учительница начала перелистывать слайды. – Алина с температурой рекламирует витамины. Алина плачет из-за двойки – призыв травить учителей. Алина в больнице после нервного срыва – пост о «хейтерах, которые довели ребёнка».
– Это моя работа! – огрызнулась Кристина. – Мы зарабатываем этим!
– «Мы»? – психолог подался вперёд. – Или всё-таки вы? У Алины даже нет доступа к банковскому счёту, куда поступают деньги от рекламы с её участием.
В дверь тихо постучали. Вошла Алина в сопровождении социального работника. Осунувшаяся, бледная, с забинтованным запястьем.
– Солнышко! – Кристина бросилась к дочери. – Скажи им! Скажи, как ты меня любишь!
Алина отшатнулась:
– Не трогай меня. Пожалуйста.
– Что они тебе наговорили? – зашипела Кристина. – Ты понимаешь, что рушишь всё, что я строила годами?
– Вот именно это, – тихо произнесла Алина, – ты строила. Свою карьеру. Свой блог. На моих слезах, на моих нервных срывах, на моём детстве.
– Неблагодарная! – взорвалась Кристина. – Я дала тебе всё! Известность, красивую жизнь…
– А я просила? – голос Алины дрожал. – Я просила превращать каждый мой шаг в контент? Выставлять напоказ мои проблемы? Зарабатывать на моих слезах?
Представитель опеки достал документы:
– Кристина Андреевна, по решению суда…
– Да плевать я хотела на ваш суд! – Кристина швырнула сумку об стену. – Это моя дочь!
– Нет, мама, – Алина впервые за всё время посмотрела матери в глаза. – Я была твоим проектом. Но больше не буду.
– Ты… ты не можешь так со мной поступить! – Кристина схватила телефон. – Я сейчас же выложу пост! Пусть все знают, как система отбирает детей у матерей!
– Только попробуйте, – вмешался адвокат опеки. – Любая публикация будет расценена как нарушение судебного запрета и преследование несовершеннолетней.
Валентина Петровна подошла к Алине:
– Ты уверена в своём решении?
Девочка кивнула:
– Абсолютно. Я хочу жить. По-настоящему. Без камер, без постановочных слёз, без… – она посмотрела на мать, – без этого всего.
– Алина! – Кристина рванулась к дочери, но её удержали. – Ты пожалеешь! Без меня ты никто! Слышишь? Никто!
– Лучше быть никем, – тихо ответила Алина, – чем твоей марионеткой.
Она повернулась к социальному работнику:
– Я готова ехать в новый дом.
– Предательница! – крикнула вслед Кристина. – Я отдала тебе всю жизнь!
– Нет, мама, – Алина остановилась в дверях. – Ты отняла мою.
Дверь закрылась. В кабинете повисла тяжёлая тишина, нарушаемая только рыданиями Кристины. Её телефон тихо звякнул – очередное уведомление из соцсетей. Но впервые за много лет она не бросилась его проверять, ведь от неё только что ушёл контент-план на целые года. И что делать дальше, она сейчас не имела никакого представления…
